Змеи и виртуозы

О маме Джейд мне известно мало, только то, что она медсестра и недавно развелась, но по тому, каким суровым становится взгляд подруги, я понимаю, что есть и еще нечто, весьма существенное. Поскольку мне как никому известно, какие сложности могут возникать в отношениях матери и дочери, я спешу сменить тему.

Сглотнув комок в горле, беру ноутбук и убираю в кожаную сумку.

– Я подумаю о Дне благодарения, – обращаюсь я к Калебу и снова смотрю в окно.

Но Эйдена уже нет на скамейке. В груди разверзается дыра, требующая немедленного заполнения, только вот я не знаю чем.

– Если не хочешь выглядеть невежливой, можешь привести с собой… гостя.

Джейд резко поворачивается ко мне, черный кончик высокого хвоста ускользает с плеча.

– У тебя гость?

– Э… вроде того.

– Это твое «вроде того» дает понять, что он хочет быть не просто гостем. – Калеб смотрит мне в глаза и хмурится. Я замечаю проблеск боли и обиды, спрятанный глубоко, от этого сдавливает грудь.

– Ну, мне об этом ничего не известно.

Джейд хмурится:

– Мы с ним знакомы? Как-то не очень хорошо встречаться с кем-то и скрывать.

– Нет, ты…

– Это тот певец, от которого она сходит с ума, – объясняет Калеб, перебив меня и глядя исподтишка. – Джеймс какой-то. Помнишь, тот, что был на обложке журнала пару лет назад как Самый Сексуальный Мужчина.

Она смотрит на него и молчит.

– Боже, Джейд, тебе пора уже перебраться в двадцать первый век.

Она лезет в карман фартука, достает монетку в двадцать пять центов, швыряет в него и убегает за стойку. Монетка ударяется о подбородок, отскакивает и падает на колени.

Калеб смотрит на меня, потирает лоб и вздыхает:

– Если серьезно, Ангела, ты для меня сейчас как член семьи, поэтому я хочу провести День благодарения вместе.

От его слов сжимается сердце.

– Я подумаю об этом.

Он следит, как я сползаю с дивана, закидываю на плечо ремень сумки с ноутбуком, стараясь отвлечься от ощущения, что внутри разливается ядовитая липкая субстанция.

– Подумай, – только и говорит он, и я выхожу из ресторана, ожидая, что сейчас увижу знакомый силуэт. Калеб остается за столом один с двумя кружками.

Снегопад усиливается и укрывает землю тонким белым слоем. Но на улице я никого не вижу. Не слышу хруста шагов, не ощущаю нутром жара при приближении сталкера.

Нет передо мной глаз стального цвета, от которых становится холодно. Гипнотизирующего взгляда. Впервые за несколько дней я совсем одна.

Глава 27 Эйден

– Если добавить благозвучия, переходы станут более плавными. Сынок, ты меня вообще слушаешь?

Вздрагиваю от звуков голоса, руки падают на лежащую на коленях электрогитару. В этом захолустном городке всего один ломбард, а в нем нашелся один приличный инструмент – черный Випер. Ирония ситуации веселит меня с той поры, как я оплатил его.

И вот я держу его в руках, сидя перед отцом в моем новом временном жилище.

Мысли о змеях заставляют поднять глаза и посмотреть в окно, туда, где стоит на берегу озера дом Райли. Окна по-прежнему темные. Она не появлялась весь день, похоже, хочет избежать встречи со мной, неужели правда думает, что ей удастся?

– Как говорится, добро пожаловать в мир простых смертных, Эйден. Боже, ты хуже своей матери. – При упоминании Калли взгляд мой замирает, прикованный к экрану ноутбука.

– Кстати, ты с ней говорил?

– В последнее время нет. Каждый разговор с ней словно пытка, а мне на следующей неделе предстоит тысяча пресс-конференций, чтобы подготовить твое появление, поэтому надо поберечь себя и голос.

– Если бы ты не изменял ей направо и налево, она была бы настроена иначе.

– Господи, прошло столько лет, и мы… – Он прерывается, делает жест рукой и принимается тереть подбородок. – Знаешь, не будем снова спорить. Почему ты вообще о ней спрашиваешь? Она с тобой не связывалась?

Я корчу гримасу и склоняюсь над гитарой.

– Перед моим отъездом она не желала со мной разговаривать.

Откровенно говоря, трещина в наших отношениях стала размером с каньон после того, как пресса написала о моих сексуальных домогательствах. Она по-прежнему смотрит на меня как на врага, несмотря на то что я потратил не один час на доказательства и оправдания, приводил факты, опровергающие все обвинения.

Я мысленно возвращаюсь к Райли, к тому, что вчера вытворял на глазах у ее друга только потому, что хотел и мог.

Возможно, Калли все понимает, потому и держится от меня на расстоянии.

Я чудовище.

– Понимаю, это расстраивает, но, поверь, единственная твоя потеря – слышать по нескольку раз в день, как она называет тебя hijueputa.

– Да, в этом ты прав. Может, мне все же стоило назначить менеджером тебя.

– Я не раз пытался тебе втолковать это. Существует серьезная причина, по которой Каллиопа Сантьяго больше не выступает, и она никак со мной не связана.

Потираю пару крыльев, набитых на левом запястье, вздыхаю и поправляю гитару.

– На студии прослушали запись, что мы отправили?

– Прослушали. Два трека из трех одобрили, последний, говорят, мрачноват. – Отец многозначительно поднимает бровь. – Даже для тебя.

– Сначала заклеймили меня, теперь песни вам не нравятся.