Змеи и виртуозы

Я никогда не был жестоким. Всю жизнь с самого детства рядом со мной был охранник, к тому же у меня не было желания рисковать и повредить руку, ведь потом могут быть проблемы с игрой на гитаре.

Но прямо сейчас злость и горечь окутывают сердце и твердеют, будто отлитые из воска по некой заданной форме, приходит осознание, что у меня только одно желание – сделать ему больно.

Но я понимаю, что не могу. Смотрю, как он возвращается к машине и уезжает. Я надеваю ботинки, беру куртку и направляюсь в дом той, которая, я уверен, смирилась с моим появлением.

Глава 28 Райли

Не понимаю, откуда это знаю, но я точно уже не одна в доме.

Улавливаю малейшее изменение температуры, так бывает, когда где-то открыли окно. Первыми реагируют волосы на затылке – начинают шевелиться, затем по рукам бегут мурашки, следом грудь сдавливает, организм дает команду бежать.

В остальном все как прежде.

Полы не скрипят, никаких посторонних звуков, например шагов на лестнице. Не замечаю и силуэт в темноте. Есть только внутреннее ощущение, что кто-то находится рядом.

Вот я сижу у туалетного столика и снимаю макияж, а в следующую секунду за спиной уже стоит Эйден и смотрит на мое отражение в зеркале.

Он молчит, но я вижу пламя в его серых глазах. Бурю, в которой теряюсь сама. Она разрушает не выбирая, стирает все на своем пути, оставляя после себя безжизненное пространство.

Дрожащей рукой подношу влажную салфетку к щеке и замираю, боясь увидеть реакцию на шрамы при свете, без тонального крема на них.

Он тянется и убирает розовые пряди с моего плеча.

– Так вот почему я раньше не видел твоего настоящего лица. – Он проводит подушечками пальцев по щеке. Поверх застарелых мозолей появились новые. – Ты искусно его скрывала.

Я молчу, не уверенная, что он вообще ждет от меня каких-то слов.

Почему я не должна скрывать лицо от него? От всех окружающих?

Это единственное, что я научилась делать хорошо.

– Покажи.

На командный тон вскидываю бровь и качаю головой.

Его рука замирает, скользит ниже и впивается в шею железной хваткой.

Я сильнее прижимаю салфетку к лицу.

– Мои шрамы – не твое дело.

– Ошибаешься. – Он сдавливает шею пальцами, глаза сверкают. – Все, что касается тебя, Райли, – мое дело. У тебя больше нет преимущества в осведомленности, я знаю о тебе все.

Я смотрю и не вижу ни одной черты некогда обожаемой рок-звезды, теперь передо мной настоящее чудовище. Монстр. Злодей, в котором не узнать прежнего Эйдена, движимый потребностью заставить меня заплатить за то, чего я не делала.

Однако ты не сделала ничего, чтобы изменить положение к лучшему.

– Раз ты так много обо мне знаешь, почему же шрамы тебя шокировали?

– В твоей медицинской карте нет ни слова о событии, которое могло оставить такие следы.

Он склоняется так, что отражения наших лиц совсем близко, виском ощущаю его дыхание.

От страха все внутри сжимается, я похожа на готовый к извержению вулкан.

– Ты изучил мою медицинскую карту?

В голове мелькают воспоминания, полученный конверт…

Может он иметь отношение ко всему этому?

– С чего такой тон? Не тебе на меня обижаться, верно?

– Это незаконно.

Брови его ползут вверх.

– Как и лживые обвинения в преступлении. Но не волнуйся, моя маленькая змея, я не нашел ничего интересного.

Сжимаю зубы, когда он склоняется, кожей чувствую его дыхание.

– Впрочем, кое-что было, – шепчет он, и губы почти касаются пряди волос. – Кажется, о внутренних рубцах. Скажи, Райли, на тебя кто-то напал и ты решила переложить вину на меня?

К горлу подступает тошнота, внутри образуется шар, наполненный отвращением. Он крутится, готовый лопнуть. Тело сковывает от стыда, ужас вперемешку с обжигающим унижением. Крепче прижимаю салфетку к щеке, не опасаясь, что зубы повредят слизистую.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! – выкрикиваю я.

– Так объясни. – Он замолкает, медленно выпрямляется и отталкивает меня.

Я упираюсь в белый, обшитый искусственным материалом край столика и тяжело дышу, надеясь устоять и не упасть прямо грудью на столешницу.

– Почему ты уверен, что имеешь право вмешиваться в мою жизнь? – огрызаюсь я от волнения. – Если пришел, чтобы надо мной издеваться, приступай, но знай: свои секреты я тебе не открою.

Эйден отходит к кровати, упирается в нее коленями и склоняет голову набок. Он разглядывает меня, не говоря ни слова, довольно долго. Я опускаю голову и оглядываю туалетный стоик в поисках тональной основы. Раз Эйден здесь, надо снова нанести ее на лицо.

Сама не понимаю, почему это для меня важно.

Шарю рукой по столешнице, пока грудь не сжимает спазм, я ощущаю приближение панической атаки и лихорадочно оглядываю одно за другим косметические средства – нужного пузырька нет.

– Я не могу так сразу раскрыть тебе свои секреты. Тогда будет неинтересно.

Внутренне съеживаюсь и поднимаю голову, чтобы увидеть его в зеркале. Он уже сидит на кровати, сняв пуховик и закатывает рукава черной рубашки до самого локтя.