Змеи и виртуозы

– Постучать ты не мог? – бормочу я, вскакиваю с кровати, ищу глазами, что надеть. Замечаю шорты от пижамы и майку в другом конце комнаты, запахиваю одеяло сильнее и добираюсь до них. – А еще лучше отправить заранее сообщение, как все нормальные люди.

– Я отправил три сообщения. Четыре раза звонил. Ты не ответила, поэтому я счел своим долгом приехать и проверить, все ли с тобой в порядке, не подвесили ли тебя за пальцы ног и не оставили ли на съедение медведям.

Смотрю на него с ужасом.

– Неужели люди так поступают?

– И я их понимаю. – Бойд сжимает губы.

Эйден откашливается, трет шею и отходит подальше от меня и брата.

В комнате повисает неловкое молчание, мы стоим на равном расстоянии друг от друга, по углам воображаемого треугольника

– Черт возьми, и где твои рождественские украшения? – слышится снизу, и я с облегчением выдыхаю: Фиона.

Она появляется, просовывает голову под руку брата и хмурится.

– Это совершенно неприемлемо, Райли. У тебя даже нет елки, а ты знала… Ой, привет. – Она широко улыбается, отталкивает Бойда, чтобы пройти в комнату.

– Я Фиона. – Она протягивает руку, но Бойд сзади тянет ее за хвост, заставляет вернуться и прижимает к себе, обхватив за шею, возмущенную и недовольно попискивающую.

Фиона закатывает глаза и сжимает его руку. Потом опирается на него спиной, давая понять, что ничего не имеет против такого властного поведения.

– Я Фиона, а этот неандерталец за моей спиной – Бойд. Нет, он не обучен хорошим манерам, так что даже не спрашивай.

Эйден переминается с ноги на ногу.

– Рад знакомству.

– Вы, должно быть, Калеб?

Улыбка Фионы становится слишком радостной для создавшейся ситуации.

Боже, помоги.

Взгляд Бойда скользит по груди Эйдена, останавливаясь на каждой татуировке. Потом он прищуривается и смотрит на меня:

– Нет. Это Эйден, верно?

Фиона открывает рот:

– Эйден? Тот са… – Губы Фионы складываются в идеальную букву «О».

– Вот и причина того, почему она затаилась.

– Ну, не только это.

Слышу удар сердца, еще один, еще, но никто не произносит ни слова.

Отзвуки гремят в висках, опускаюсь на кровать – сейчас мне это необходимо.

– Послушайте, – наконец произносит Эйден, – я понимаю, это все выглядит не очень, но, поверьте, я не сделаю Райли ничего плохого.

Бойд поджимает губы, медленно отпускает Фиону и достает из кармана пальто пистолет. Снимает с предохранителя и направляет на Эйдена, положив палец на курок.

– Бойд, – говорю я сквозь зубы и сжимаю руки в кулаки. От такого оскорбления вспыхивают щеки.

– Давай. – Эйден пожимает плечами и сует руки в карманы штанов. – Не медли, если только так ты можешь выразить себя.

Бойд ощетинивается, переводит взгляд на меня, потом вновь на Эйдена и обратно. Не знаю, что ему удалось увидеть, но он откашливается, опускает пистолет и поворачивается к Фионе.

Он смотрит на нее с нескрываемым обожанием несколько секунд, потом целует в лоб и быстро выходит из комнаты.

– Ну что ж, – видно, как Фиона шевелит пальцами в карманах белого пальто от Прада и вскидывает брови, – теперь как-то больше похоже на Рождество.

* * *

Незваных гостей я размещаю в гостевой спальне дальше по коридору и последующие два дня вовсе не вижу брата.

Фиона пытается заполнить тягостные моменты тишины рассказами о психологической клинике, которую начала посещать. И еще она постоянно заставляет меня пить шоколадные коктейли, но я ни на секунду не могу забыть, что с нами нет Бойда, он наверху и не хочет меня видеть.

Было бы ложью сказать, что я не рада появлению в доме человека, разделяющего мое отношение к празднику. Несколько минут пытаюсь убедить себя, что этого достаточно, но у меня не выходит.

Все же я понимаю: это лучше, чем брошенное через всю страну пренебрежение брата. По крайней мере, теперь у меня появилась возможность сделать вид, что моя жизнь ему небезразлична.

Эйдена я не вижу несколько дней, чем весьма раздосадована, ведь я уже привыкла спать вместе с ним. Когда он рядом, справиться с кошмарами гораздо проще.

На самом деле, когда он рядом, все кажется проще. Даже ориентироваться в жизни. Хотя я понимаю, что так быть не должно, учитывая его недавнее отношение ко мне, но думаю, что буду хотеть его всегда.

До боли в костях. Две души связаны, невидимые ткани вросли друг в друга настолько, что расставание невозможно.

Ведомая зовом души и тела, на цыпочках спускаюсь по лестнице, надеваю куртку, ботинки и направляюсь к выходу.

Стоит мне взяться за ручку двери, как слышу за спиной скрип половиц и понимаю, чем это вызвано, прежде, чем раздается его голос:

– Дома ты никогда не действовала тайком.

Поворачиваюсь и прислоняюсь к двери. На пороге гостиной стоит Бойд, сложив руки на груди. На нем пижама в красную клетку, купленная к Рождеству Фионой, волосы торчат в неожиданных местах, будто за пряди тянули специально не один день.

– Ну, когда была жива мама, в этом не было необходимости, я могла открыто уходить и приходить в любое время, она была не в себе.

Я не уточняю, что ничего подобного не делала, моя склонность к одиночеству развилась задолго до переезда сюда.