Змеиное гнездо

Как только ручник снят, машина начинает двигаться, сперва медленно (достаточно медленно, чтобы Джессап закрыл дверь и отошел), но потом набирает скорость, вниз по холму, склон становится круче с каждым пройденным футом. Джессапу кажется, ко времени столкновения с деревьями будет под пятьдесят миль[54] в час.

Удивительно, как все тихо. Металлический шум, разбивается стекло, но до Джессапа не доносятся почти никакие звуки. На террасе из-за музыки и разговоров не услышат.

Он осознаёт, что просто стоит на месте и пялится на лес. Машину не видно. Ничего не видно. Деревья – темная масса, проглатывающая все. Провал в ночи.

Ждет еще несколько секунд, но от дома нет ни звука, ни движения. Он как будто в другой вселенной. Возможно, ничего не случилось.

Телефон опять жужжит. Он смотрит на время. Прошла всего пара минут с момента, как он вышел. Как это время идет так медленно? На экране блокировки – все то же сообщение, настойчивое, напоминает, что он не ответил, требует его внимания:

забей на закусочную. сказала м и б, что встретимся завтра. хочу быть наедине. только ты и я. забери меня!

Все, что он хотел после игры, – увидеть ее, но после того, что случилось, уже не знает, сможет ли…

забери меня!

Домой нельзя. Не сейчас. Прошло сколько? Пять минут с тех пор, как он вышел с вечеринки? Меньше? Все видели, как он уходил. Есть фотография с ребятами из команды, ее запостили, легко подтвердить дату и время. И сообщения от Диан. Только маленькое-маленькое окно для того, что случилось с Корсоном. А случилось то, что вся его жизнь вылетела в окно – через три минуты после того, как подъехал Корсон. Ему всего-то нужно отчитаться за этот маленький период времени. Ему всего-то нужно сказать, что он ни при чем, что все видели, как Корсон пьет, какая разница, что мы с ним поругались, пьяный за рулем – быть беде, девушка и приятели пытались забрать у него ключи, но это они его отпустили, так что каким боком виноват я, а кроме того, я был тут, а потом с девушкой, нет, всем очевидно, что произошло с Корсоном, трагическая авария, урок остальным ребятам о вреде алкоголя, а при чем тут я? Но если поехать домой, вся ночь раскроется, часы и минуты, когда могло случиться что угодно. Если подобрать Диан, можно ответить за каждую минуту. Так он говорит себе, но это неправда. Правда в том, что ему хочется ее увидеть.

забери меня!

Нужно ее увидеть.

Джессап: уже в пути. снег отстой. еду медленно.

Диан: не пиши за рулем

Джессап: напишу, когда доеду

Джессап садится обратно в пикап и уезжает.

Перл-стрит

Паркуется в квартале от нее, на Перл-стрит, перед церковью. В горле стоит кислота от тошноты, и он копается в бардачке, пока не находит банку «Алтоидс»[55], забрасывает в рот пригоршню и начинает жевать.

Оставляет пикап на ходу, с обогревателем, пишет ей. Выключает фары. Пикап такой старый, что автоматических фар нет, как нет на Перл уличных фонарей, так что стоит тяжелая темнота. Он жалеет, что нет фонарей: ему нравится смотреть, как в искусственном свете падает снег, каждая снежинка – сама по себе, но все же часть чего-то большего.

Вдоль дороги стоит пара машин, но вообще улица безлюдна. Свет на крыльце в нескольких домах, но сами дома крепко закрыты на ночь. Хороший район с хорошими людьми – теми, кто в полночь пятницы спит, в субботу занимается делами по дому, возит детей на тренировки и в библиотеки, у кого наконец доходят руки починить ту скрипучую ступеньку, почему бы не испечь печенье, не сходить в кино, тебе помочь с домашней работой?

Он выходит из пикапа к ряду кустов у церкви. Надо отлить, пиво уже прошло через него. Расслабляется с облегчением. Руки трясутся. Не может успокоить руки, чтобы не тряслись.

Заканчивает и возвращается к пикапу. Кладет руку на ручку двери и мнется, оглядывается на кузов. Что бы он увидел, если бы были фонари, если бы он посмотрел? Задний угол пикапа. Разбитая фара – и что еще? Но не успевает он достать телефон и включить фонарик, как видит, что из-за угла выходит Диан и направляется к нему.

Она быстро налетает, руки проскальзывают под расстегнутую куртку и смыкаются вокруг талии. Она вся – жвачка с корицей, губы теплые, язычок касается его зубов.

Она отстраняется.

– Ты пил? На вкус как мята и пиво. Гадость.

– Выпил парочку стаканов. И это «Алтоидс».

Хотя бы прикрыл самый страшный грех.

Она прижимается к нему бедрами, его руки – на ее плечах. Спина у дверцы, крепкой, подпирающей. Ему нравится, как она жмется к нему, будто она – его, а он – ее, и тут он осознаёт, что руки уже не дрожат.

Ее ладонь заползает под его футболку, прохладные пальцы внизу спины.

– Я думала, ты не пьешь.

– Не пью, – говорит Джессап. – Обычно.

Она морщит носик, но улыбается, разыгрывает спектакль.