Змеиное гнездо

Он рад, что сейчас ноябрь. В июле пришлось бы искать, где спрятаться, но в ноябре к двадцати пятнадцати уже стоит темень, причем давно.

– Эй, – говорит он, – сегодня переход на зимнее время. Завтра будет лишний час. – Он все еще держит ее за руку. За рулем она чувствует себя уверенно, но права получила всего два месяца назад, так что водит осторожно. Ничего подобного поездкам с Уайаттом или другими знакомыми парнями. Он считает их идиотами. Даже если вчерашний снег растаял, дороги все равно еще мокрые; Диан даже не доходит до скоростного лимита.

Они едут в птичий заповедник. Где-то в миле от кампуса, но все равно принадлежащий Университету Кортаки. До прошлых выходных, когда они отправились туда гулять с Диан, Джессап попадал туда только на экскурсиях в начальной школе, но там классно. Здешняя орнитологическая лаборатория вроде бы мирового уровня, а сам заповедник занимает двести двадцать акров (от Джессапа не ускользает, что почти такую же площадь занимает Благословенная церковь Белой Америки) и исчерчен тропинками. Что важнее, вдобавок он испещрен парковками. Не такими уединенными, как стоянка у водохранилища, но уличного освещения нет, так что там достаточно уединенно.

Она заглушает машину и молча лезет назад. Джессап не такой дурак, чтобы мешкать. Следует за ней и не успевает устроиться, как она налетает с таким желанием, которого он не ожидал.

Крепко целует, они стукаются зубами, ее язык скользит ему в рот. Он прижат к дверце, она оседлала его ногу, прижавшись к бедру. Целуются еще несколько минут – так долго, что окна начинают запотевать. Он запускает руку ей под рубашку, снимает через голову, несколько секунд возится с лифчиком, потом она садится, отталкивает его руку и снимает сама. Ему хочется включить внутренний свет, упиваться ее видом, глазеть на ее тело, воздать хвалу этому чуду, но взамен он притягивает ее к себе, чтобы поцеловать грудь, взять сосок в рот. Через минуту она тянет за подол его рубашки, стягивает, кожа к коже, ее губы – на его. Он проскальзывает рукой в штаны, не может поверить, что она ему это дарит. Когда пальцы касаются ее, она словно одновременно вскрикивает и захлебывается, ногти царапают шею под затылком, а потом она хватает его за волосы и прижимает его к себе.

Эдем

Она выбирается из штанов, потом оба неуклюже переворачиваются. Одновременно смешно и спешно, оба смеются, улыбаются, задыхаются и торопятся, тела слишком большие для тесного заднего сиденья. Его рука между ее ног, и она ерзает и пытается расстегнуть пуговицу на его джинсах, так что он помогает, сбрасывает кроссовки, джинсы, трусы, пока оба не раздеваются. Она достает презерватив и дает ему. Он разворачивает, надевает. Секунду медлит, глядя в ее глаза, но она кладет руки на его бедра, направляет его в себя.

Он не в силах сдержать что-то вроде всхлипа. Не понимает, как что-то может быть лучше этого, даже при неловкости заднего сиденья, при стынущем в ноябрьской ночи воздухе. Большую часть веса держит на руках, понимая, насколько крупнее ее, но она стонет с каким-то дискомфортом, так что он спрашивает, все ли в порядке.

– Да, мне хорошо, – говорит она. – Тебе?

– Да.

Одна ее нога сползла с сиденья, вторая оплела его бедро и ягодицы. Она целует его в шею, двигается вместе с ним.

Он не знает, почему останавливается, но останавливается. Тепло ее тела под ним и вокруг него практически ошеломляет.

Она целует его, потом вглядывается, носом почти касаясь его носа.

– Все хорошо?

– Диан, – говорит он. Он как будто летит, из-за жары кажется, что он вот-вот коснется солнца. Голос тихий. Все тихое.

Он говорит, о чем думал.

Она отвечает так, будто только и ждала этого момента.

Змей

Джессап в полудреме. В машине холодно, окна снаружи мокрые от нежного тумана, внутри запотели от тепла их тел. Он знает, что через несколько минут придется подниматься, одеваться, заводить мотор, чтобы включилось отопление, но пока что хочется только лежать. Из-за маленького заднего сиденья они просто становятся еще ближе.

Их встряхивает звук телефона Диан. Трель разрывает тишину. Но она не двигается.

После пяти-шести звонков телефон замолкает. Она прильнула к Джессапу лицом, шепчет на ухо.

– Повтори.

– Я тебя люблю. – Он искренен, хочет ее поцеловать, но она смеется, и он притворяется, что обижен. – Ты же понимаешь, что смех – неправильный ответ, когда тебе признаются в любви.

– Прости, – говорит она. – Сама не знаю, чего смеюсь. Я тебя…

Снова звонит телефон, и она со вздохом садится и лезет на переднее сиденье, забирает его из консоли.

– Блин. Прости. Это папа. Один звонок я пропустить могу, но не два.

Она отвечает, одной рукой держит трубку у уха, другой нежно царапает грудь Джессапа.

– Нет, – говорит она. – Я же говорила, что встречаюсь с Меган и Брук в закусочной на Стейт-стрит. Только приехала. Еще в машине. Я сейчас… – рука на его груди останавливается. Она выпрямляется. – Что ты… пап!

Она бросает телефон на переднее сиденье и в панике ищет одежду. Джессап осознаёт, что тренер Диггинс отслеживал телефон Диан, почти в тот же момент, когда Диан шипит: