Змеиный бог, книга 1

- Я вот что не пойму, - произнес он, не оборачиваясь. - Как бармен не узнал, что перед ним индеец? Он же не слепой.

- Слепой, - отозвался торговец, давясь крепким виски. - Слепой, я забыл досказать.

- Испоганил весь анекдот, - промычал из-под стойки раненый Джек. - Я ж говорил.

- Еще, - добавил Пепел. - "Кукарачас" - так называют южных индейцев. Эти не пьют до глубокой старости. У нас их зовут клопами.

Он распахнул короткие створки и вышел.

>>>

Прямо перед "Енотом", попирая крыльцо передними шинами, стоял мексиканский дизельный лоурайдер. Опасный и длинный как варан, автомобиль осел на гидравлике, скалясь широким радиатором и покачивая фонарями на железных удилах.

Машина представляла собой чарующее зрелище. Вдоль борта тянулись аляповатые росписи с водопадами, пальмами и знойными красавицами в нагрудных повязках и без. Капот был отведен под замысловатую композицию из лика Богородицы в окружении роз, хищных зверей и огнестрельного оружия. Все "муралес", бандитские воздушные фрески, вылиняли и облезли, побитые солью и ветром двух континентов. У Девы Марии, помимо двух воздухозаборников на плечах, росла уж вовсе непристойная борода из дегтя. Мелкие вмятины и пулевые отверстия в дверцах были аккуратно замазаны глиной.

Вот и все, что успел рассмотреть Пепел в этом гибриде искусства и инженерной мысли: из кабриолета выпрыгнули два приземистых латиноса и направили громадные дробовики ему в грудь.

Позади громко отрыгнул Пако.

- А вообще, - объявил он, - разговор к тебе есть, ми компа.

Он прошел мимо американца к машине, хлопнул его по спине и отдал знак бритоголовым ватос-эрманос.

Один бандит распахнул для стрелка облезлую дверцу, а второй дробовиком пригласил его сесть. Сиденье было обито ягуаровой шкурой, и Пепел с удовольствием откинулся назад. Машина заревела и тронулась, качнувшись на шинах. В лицо ему ударил сладкий аромат ночной прерии.

>>>

(1х02) Музыка, зеркала и дым

>>>

Со стороны гор налетал холодный западный ветер. Одинокий шар перекати-поле, гонимый его порывами, бросился под автомобиль как дикое животное, прочесал по днищу и с хрустом развалился под задними колесами. Пепел зажег было сигару, но раскурить не смог. Приборная доска лоурайдера тлела огнями, а по левому борту гордо парил Эль-Капитан - он же пик Пайкса, бессменный ориентир мексиканской дизельной конкисты.

Пряча глаза под шляпой от колючей пыли, слингер натянул шейный платок до переносицы. Сидевший рядом бандит прохрипел что-то на южном наречии.

- Говорит "не поезд едем грабить"! - перевел Пако, развернувшись к ним. Он добавил пару ленивых испанских словечек. Его спутники загоготали, безразличные к песчаному ветру и холоду сентябрьской ночи, привычные к любой дорожной стихии: и болотам Нью-Орлеана, и бетонным городам Запада, и свинцовым тоннелям воронки Мохаве.

- ВАЙ, КАБАЛЬЕРОС, ПОПОЗУДА ПРА ЛА! - рявкнул Пако, и двое латиносов дружно подхватили бандитскую песню, едва не полностью состоявшую из слов "попозуда" и "вай", которые полагалось реветь, не щадя глотки. Бросив мохнатую баранку, водитель барабанил по приборной доске, хватался за рычаги и попеременно жал педали, раскачивая лоурайдер будто железную лодку. В кабриолете пахло свежим потом, марихуаной и крепкими парфюмами. Еще одна Дева Гваделупская, привешенная к фонарной раме, юлой вертелась на связке четок.

- О чем песня? - спросил Пепел четыре рефрена спустя.

- А черт ее знает! Это ихняя, они бразильцы, - отозвался Пако. - Хе! Смешно звучит для испанического уха.

Едва хор развалился, мексиканец перемахнул назад и плюхнулся на ягуаровую шкуру рядом с Пеплом.

- Любишь музыку, ми компа? - он облапил стрелка за плечи. - Я очень люблю американскую музыку!

- "Дос пистольерос"? - слингер убрал шейный платок, укрываясь от ветра ладонью.

- Не-е. Не ваше кантри драное! Черную американскую музыку! Твист. Рок-н-ролл. Негритянскую разговорную, джаз. А! Сеньора Билли Холидей. - Пако отхаркнул за дверцу и простонал тоном выпившего артиста-марьячи: - И звезды падали на Алабаму... в ту но-о-очь!

К облегчению слингера, эта песня еще не докатилась до горячей Бразилии. Кочевые португальские фанкейро, наемные лошадки мексиканцев, лишь недавно наводнили Лос-Анджелес южными песнями и плясками, потеснив тамошних аборигенов-чиканос. Об их карнавалах и мюзиклах на Западе часто травили байки. Единственное, что стрелку было известно точно: их не следует звать португальцами в их присутствии. Так же, как индейца - индейцем, а испанца - испанцем.

- Извини. - Пепел растер кончик сигары и втянул табак ноздрей. - Я человек немузыкальный.

- Вот как. - Повертев пальцами в кармане жилета, мексиканец выудил крошечный матовый жернов, расцарапанный глубоким индейским орнаментом. - И ты, значит, не скажешь, что это, да?

Пепел оглядел предмет без особого интереса.

- Что-то армейское?

- Лучше, чико! Старайся лучше.

- Расточенное под Солнечный камень ацтеков? - устало предложил американец.

Исцарапанный жернов вернулся в карман.

- Вот как? - Пако наклонил голову. - Ацтеков, ты сказал. Не майя. Не инков.

- Нет.