Знак Единорога. Рука Оберона

– Я ошибся. И ведь это так просто… Моя кровь, которой я начертал Образ, способна и стереть его. Мне понадобилось много лет, чтобы понять: кровь крови моей может сделать то же самое. Ты можешь воспользоваться этим, ты можешь и изменить его – и так до третьего колена.

Я не очень удивился, узнав, что он приходился всем нам праотцом. Мне почему-то всегда казалось, что я всегда это знал – знал, но никогда не озвучивал. И все же… вопросов эта новость порождала больше, чем ответов. Ну да, собрали еще одно поколение предков. Неразбериха только усилилась. Кто такой Дворкин на самом деле – я теперь понимал еще хуже, чем прежде. И плюс еще, по его же словам, все это повесть, которую безумец рассказал…[39]

– А починить его?.. – начал я.

Он ухмыльнулся; мое собственное лицо скривилось передо мною.

– Править живой пустотой, быть владыкой хаоса – ты совсем утратил к этому вкус?

– Быть может, – ответил я.

– Клянусь Единорогом, матерью твоей, я знал, что до этого дойдет! Образ так же силен в тебе, как и великая держава… Так чего же ты тогда хочешь?

– Сохранить державу.

Дворкин покачал своей-моей головой.

– Будет куда проще все разрушить и попытаться начать все сначала – я тебе уже не раз это говорил.

– Я упрям. Так что скажи еще раз, – велел я, пытаясь подражать ворчливому отцовскому тону.

Он пожал плечами:

– Уничтожь Образ, и мы уничтожим Амбер и все тени окрест него. Позволь мне уничтожить себя в центре Образа, чтобы стереть его. Позволь мне – но дай слово, что затем ты возьмешь Камень Правосудия, содержащий сущность порядка, и воспользуешься им, чтобы сотворить новый Образ, яркий и чистый, незапятнанный, вычертишь его собственной сущностью своей, пока легионы хаоса будут пытаться отвлечь тебя на каждом шагу. Пообещай мне это – и позволь покончить со всем, ибо я сломлен и скорее умру ради порядка, чем буду жить ради него. Что скажешь?

– Не лучше ли попытаться починить то, что у нас уже есть, чем уничтожать труды многих тысячелетий?

– Трус! – вскричал он, вскакивая на ноги. – Я так и знал, что ты снова так скажешь!

– Но разве я не прав?

Дворкин зашагал по комнате.

– Сколько раз мы уже говорили об этом! – воскликнул он. – Ничего не изменилось! Ты боишься рискнуть!

– Возможно, – кивнул я. – Но не кажется ли тебе, что то, ради чего ты уже отдал столь многое, стоит некоторых усилий – и дополнительных жертв, – если есть хоть какая-то возможность его сохранить?

– Ты по-прежнему не понимаешь, – сказал он. – Я способен думать лишь о том, что поврежденное следует уничтожить – и, надеюсь, заменить. Сама природа моего личного увечья такова, что я не способен думать о починке. Именно таково мое повреждение. Сами чувства мои предопределены.

– Если Самоцвет способен создать новый Образ, почему бы не использовать его для починки старого узора, покончить с нашими бедами и излечить твой дух?

Дворкин приблизился и навис надо мной.

– Ты что, все забыл? Ты же знаешь, исправить поврежденное – невыразимо труднее, чем начать все сначала. Даже Самоцвету куда проще уничтожить Образ, чем починить. Или ты забыл, на что он теперь похож? – Он ткнул куда-то в стену у себя за спиной. – Может, хочешь пойти и полюбоваться еще раз?

– Да, – сказал я. – Пожалуй. Пойдем.

Я встал и посмотрел на Дворкина сверху вниз. Рассердившись, он терял контроль над собственным телом: он снова стал дюйма на три-четыре меньше, подобие моего лица потихоньку плавилось, превращаясь в привычные гномические черты самого Дворкина, а промеж лопаток начал выпирать горб, заметный, когда он принялся жестикулировать.

Удивленно распахнув глаза, он изучал мое лицо.

– А ведь ты всерьез, – чуть погодя проговорил он. – Что ж, хорошо. Пойдем.

Дворкин повернулся и двинулся к большой двери, окованной металлом. Я пошел следом. Ключ он поворачивал обеими руками. Потом навалился всем телом на дверь. Я хотел было помочь, но Дворкин одним невероятно сильным взмахом только что не смел меня в сторону, а потом еще раз толкнул дверь. Та заскрежетала и отворилась наружу. Сразу почувствовался странный и откуда-то знакомый запах.

Дворкин шагнул за порог и остановился. Нашарил справа у стены нечто вроде длинного посоха. Несколько раз стукнул им оземь, и верхушка посоха засветилась, вырвав из темноты приличный кусок окружающего пространства. Там, дальше, обнаружился узкий туннель, куда Дворкин и направился. Я пошел следом. Вскоре туннель стал настолько широк, что мы уже могли идти рядом. Запах становился все сильнее, я уже почти его узнал. Ведь совсем недавно…

Где-то шагов через восемьдесят мы вместе с туннелем повернули налево и вверх. Миновали небольшой тупичок, куча обглоданных костей на полу, а в каменную стену вделано мощное металлическое кольцо. От кольца вдаль тянулась цепь, лежащие на полу звенья походили на пунктир из капель расплавленного металла.