Знак священного

Чтобы вернее отмежеваться от сегрегационного североамериканского девиза «разделены, но равны», обязанного своей зловещей славой законам Джима Кроу[207], португальская Америка, освободив рабов, с гордостью заявила: отныне мы «разные, но все едины». Левые прогрессисты выступают против подобного холизма, видя в нем идеологическую личину социальной маргинализации. Они верно отмечают, что социальное неравенство идеально коррелирует с цветом кожи, однако делают отсюда вывод, что бразильское общество – глубоко расистское. Таким образом, левые одновременно играют на двух досках, которые совместить едва ли возможно: с одной стороны, марксистский дискурс о капиталистической эксплуатации, с другой – жертвенный дискурс о расовом преследовании. Риторическая выгода очевидна: сегодняшние неимущие и отверженные – это жертвы давних, неискупимых преступлений, некогда совершенных рабовладельческим обществом. Вовсе не очевидно, что всё это способно ускорить наступление расовой демократии.

Принципиальное философское заблуждение авторов теорий справедливости – в первую очередь я, разумеется, имею в виду Ролза – в убежденности, будто существует решение проблемы справедливости и что оно разом снимет вопрос о разрушительных страстях. Заблуждение – более того, грубая ошибка – полагать, что общество справедливое и осознающее себя таковым пресекает ресентимент на корню. Нельзя не видеть, что именно в обществе, которое прилюдно заявляет о своей справедливости, униженные его члены неизбежно чувствуют ресентимент. Святой Георгий моральной геометрии похваляется победой над драконом зависти: роковая самоуверенность, как сказал бы Хайек. Роковая, поскольку отдаляет от того, что можно и нужно сделать. Если осознать, что ресентимент нельзя уничтожить, то остается единственный правильный вопрос: как минимизировать или оттянуть его последствия, пройти через них без ущерба, а то и с выгодой? Отныне эту задачу нужно ставить и искать для нее решение в масштабе всего мира – и тут последователям Ролза ровным счетом нечего сказать.

Влияние экономики на современные общества неотделимо от отхода от священного, эти общества создавшего[208]. Отход этот, в свою очередь, сопровождается разгулом конкуренции между людьми и невиданным в истории буйством разрушительных страстей. Грандиозный парадокс, который я попытался осветить в этой главе: теоретическая экономика и вдохновляемая ею политическая мысль отрицают, что в этом кроется какая-либо угроза для стабильности обществ и благополучия граждан. В качестве обоснования экономисты некогда использовали оксюморон «чистая и совершенная конкуренция». Это выражение подразумевало, что для формирования эффективного, мирного общества людям, в сущности, не требуется встречаться между собой, обмениваться чем-либо, кроме товаров, и тем более любить друг друга. Подобная утопия – в чистом виде кошмар, и это, быть может, цена, которую платит общество, оставшееся без защиты священного. Экономика – как реальность и как идея – подспудно занимает место священного. Она его высший знак.

Глава 6 Ядерная угроза – наше новое священное. От бен Ладена до Хиросимы

Десакрализация идет не поступательно. Мир не движется, словно по необходимости, к полному и окончательному уничтожению религии. На долгом пути отступления от изначального священного регулярно и в различных формах происходит вторичная ресакрализация. При каждом своем появлении она подчеркивает главную черту: священное содержит/сдерживает насилие, то есть ставит заслон насилию насильственными же средствами. Во времена, казалось бы, миновавшей «холодной войны» атомную бомбу даже называли нашим новым священным. Мало кто среди делавших подобные заявления имел в виду нечто большее, нежели расплывчатую метафору. Я же намерен доказать, что для стратегического мышления ядерный апокалипсис является в точном и определенном смысле тем же, чем, согласно теории Рене Жирара, жертвенный кризис является для науки о человеке: отсутствующим, однако сияющим центром, из которого все проистекает, или же – другая метафора – черной дырой, которая не видна, однако о ее существовании можно догадаться по мощнейшему притяжению всех соседних объектов.

Бен Ладен и Хиросима

Одного из выдающихся теоретиков общественных наук нашего времени зовут Усама бен Ладен. Необходимо изучить его последние публикации.