Знакомство с таинством православной Троицы Владимира Лосского

Евгений Зайцев представляет церковь Адвентистов Седьмого Дня и в своей диссертации под заглавием «Анализ и оценка догмата Теозиса Владимира Лосского» [Analysis and Evaluation of Vladimir Lossky’s Doctrine of Theosis] Евгений Зайцев устанавливает, что исследования Лосским греческих отцов и византийской традиции, представленной Григорием Паламой, позволили ему заключить, что существуют две проблемы в понимании спасения как в западной теологии, так и в русском софиологическом движении: Западная теология понимает спасение в юридическом контексте, тогда как софиологи объясняют спасение в понятиях все-обожествления/pantheosis (Греч.). В своём анализе интерпретации Лосским понятия обожествления, или теозиса/theosis (Греч.), Зайцев утверждает, что для Лосского важность онтологического характера обожествления лежит в его реальности, а не в метафорике. Он напоминает читателю, что с православной точки зрения догма Троицы представляет собой основу концепции обожествления. (Zaitsev 1998, стр. 159) Причиной этого, по мнению Лосского, является не только Божественная сущность, или Божественные Персоны, пребывающие в этой сущности, но «ультимативное имманентное отношение той реальности, которая есть Бог». (Lossky 2005, стр. 54) Именно эта идея ведёт, согласно Зайцеву, к различению между сущностью/ousia (Греч.) и ипостасью. (Zaitsev 1998, стр. 163) Именно через внутренние отношения ипостаси проявляют свою сущность, замечает Зайцев, поскольку невозможно сказать что-либо о существовании одной из трёх персон, взятой отдельно от других двух. (Zaitsev 1998, стр. 167) «Три представляют собой такую неделимую общность, что индивидуальность абсолютно невозможна для восприятия в их случае». (Lossky 2005, стр. 54)

Зайцев замечает настоятельность, с которой Лосский подчёркивает поколебленное равновесие между сущностью и персонами в западной троичной теологии. (Lossky 2005, стр. 42–43) Для Лосского, Августинская концепция Бога предпочитает сущность, а когда сущность определяет отношения между Божественными Персонами, Божественная реальность Троицы становится замутнённой и «уступает место некоторой философии сущности». (Zaitsev 1998, стр. 64) В этой философии личностное отношение человека к живому Богу не есть отношение к Ипостасям Бога, но, скорее, отношение к сущности Бога. Расположение природы перед персонами ведёт к мистике «Божественной бездны» похожей на Божественность/ Gottheit (Нем.) Мейстера Экхарта, пишет Лосский, что заканчивается «безличным апофатизмом Божественного ничто, предваряя Троицу». Место православного мистицизма занимает мистицизм неоплатоников. (Lossky 2005, стр. 65) Зайцев различает православное (а также и Лосского) видение Бога как Триединого, представляющего видение живых персон, к которым человеческое существо может относиться как к личностям; что значительно далеко от неоплатонического причастия с абстрактным Единым. Он упоминает формулировку Мейндорфа о теозисе как олицетворении человеческих личностей в Божественную жизнь, которая уже есть сопричастность извечных персон в их отношениях любви между собой, и которая приобщает человечность к своей множественности. (Zaitsev 1998, стр. 169)