Знакомство с таинством православной Троицы Владимира Лосского

Для Лосского, мистицизм и богословие дополняют друг друга в том отношении, что через мистическое переживание христианин испытывает «содержание общей веры», тогда как богословие формулирует это переживание с тем, чтобы оно было понятно и пережито каждым христианином. (Lossky 2005, стр. 9) Для гностицизма, оспаривает Лосский, знание есть конечная цель, тогда как для христианского богословия знание есть путь приближения к Богу и намерением греческих отцов было, согласно Лосскому, показать через знание путь, ведущий христиан далее, к обожествлению/theosis/θεώσις (Греч.). (Lossky 2005, стр. 9) Эта ультимативная идея была сформулирована церковью с целью защиты идеи обожествления против гностицизма: «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать Богом». (Lossky 2005, стр. 10) Лосский поясняет своё намерение написать «Мистическое богословие…» не желанием сконструировать доктринальную концепцию, но показать, что основой догмы был мистицизм, и выразить необходимость духовности, что может быть достигнуто с гарантированным успехом, если следовать мистическому богословию восточной православной церкви. (Lossky 2005, стр. 11)

Лосский считает, что догматические разногласия между Западом и Востоком не должны умалчиваться, и он видит два пути исследования мистического богословия восточной церкви: один есть путь критики западного догматизма с официальных православных позиций, другой есть следование традиции «в свете догматического отношения восточной церкви» (Lossky 2005, стр. 12), и этот путь он избирает в своём «Мистическом богословии…» как единственный для него возможный. Вопрос об исхождении Святого Духа, драматически разделившего Запад от Востока, является причиной выбора пути Владимиром Лосским. Для него это жизненно важно, потому что духовность и догматизм пошли различными путями в западной церкви, тогда как восточная традиция не может быть понята иначе как «в догматических выражениях восточной церкви». (Lossky 2005, стр. 12) В своём обзоре западной духовности Лосский замечает, что первые записи мистического индивидуализма прослеживаются к тринадцатому веку и отмечают различие «между личностным переживанием и общей верой», духовной жизнью верующих и жизнью церкви. (Lossky 2005, стр. 21) Не имея возможности обогатить себя через теологическую схоластику, христиане обращаются к «индивидуальному мистическому переживанию», сообщённому другим через описания жизни святых. Лосский утверждает, что мистический индивидуализм не является духовным путём для восточной церкви, – эта разница между Западом и Востоком становится более рельефной, если проследить, как святость развивалась на Западе и Востоке после великой схизмы. (Lossky 2005, стр. 21) Согласно Лосскому, истинность духовности неразличима без соответствующей догмы, которая описывает её. (Lossky 2005, стр. 22) Важно заметить, вместе с тем, что намерение Лосского относительно «Мистического богословия…» не в сравнении теологий или установлении позиций различных церквей, но в попытке познать лучше догматические разногласия, поскольку именно в этом он видит путь к единению. (Lossky 2005, стр. 22)

Владимир Лосский начинает своё исследование с анализа мистического богословия Дионисия Ареопагита и развития мистицизма Божественной тьмы и Божественного света. Согласно Дионисию, богословие может быть подтверждающим, или позитивным/катафатическим, или оно может быть негативным/апофатическим, отрицая всё, что может быть познано. Позитивное богословие предлагает некоторое знание о Боге, пусть и несовершенное; негативное богословие совершает вознесение от «приниженной стадии бытия к наивысшей» посредством постоянного приближения к «неведомому во тьме абсолютного незнания». (Lossky 2005, стр. 25) Лосский переводит двойственное богословие Дионисия на язык диалектической антиномии и в своей попытке разрешить эту антиномию в едином синтезе ему представляется это как комбинированный метод познания Бога. Если попытаться сократить эти два пути богословской мысли и представить лишь один путь, который подчиняет себе негативный метод для «правки подтверждающего богословия», как это сделал Святой Фома Аквинский, то это приведёт к ошибке, аргументирует Лосский. (Lossky 2005, стр. 26) Его синтез, между тем, не ограничивается диалектикой, но делает также необходимым само-опустошение/κάθαρσις (Греч.), в котором необходимо оставить за собой не только нечистое, но также и чистое. Негативное богословие, понимаемое Лосским таким образом, есть «мистическое единение с Богом, Чья природа остаётся непознаваемой для нас». (Lossky 2005, стр. 28)