Знакомство с таинством православной Троицы Владимира Лосского

Достижение патриархального богословия лежит в том, что оно показывает нам «новое качество человеческой реальности: что есть личность». Эллинистическая философия не имела значения личности, оспаривает Лосский, философы античности были удовлетворены атомарной концепцией индивида. Римское понятие «персона» было взято от ролевой маски актёров и описывало юридические отношения человека в государстве. Именно троичное откровение представляет личность в «абсолютном значении», так что концепции «всеохватывающего космического, социального и индивидуального контекста» могут быть опущены и заменены явлением уникальной личности. (Lossky 2017, стр. 42–43)

Лосский настаивает на том, что только на основе Троичной взаимности ипостасей и их личностных отношений «мутная банальность мира индивидов» может быть освещена в истинном свете. (Lossky 2017, стр. 44) Монархизм Отца понимался богословием четвёртого века как личностный источник Божественности, личностный принцип единства и различия Бога. Говоря об «Отце-причине», объясняет Лосский, греческие патриархи использовали этот термин как неполноценную аналогию, которая затем проходит очищение через апофатизм Божественной реальности: В человеческом опыте причина превосходит следствие, но в Божественной реальности причина «как осуществление личностной любви не может породить подлежащее следствие: причина желает следствия быть равными по достоинству, так это становится основанием их равноправия». В соответствии со своим толкованием Святого Иоанна Богослова Лосский утверждает, что «Отец не был бы истинной личностью, если бы не было «от | через» всецелого обращения к другим личностям, полностью сообщённым им в их личностях, а поэтому равных, на основании истинности Его любви». (Lossky 2017, стр. 45)

Для Лосского Троица есть изначальная данность, а не результат процесса. Изначальная причина/αρχή (Греч.) имеет смысл только в контексте Триединый, в троичном отношении, и это исключает любую противоположность диады. Патриархальная причинность Отца производит три ипостаси с их «абсолютной различностью» и совершенно вне всякого порядка посредством своего Откровения в мироздании, утверждает Лосский. «Святой Дух ведёт нас через Сына к Отцу, где мы открываем единство всех трёх. Отец являет себя как источник, Сын являет себя как манифестация, Святой Дух являет себя как сила этой манифестации. Так, Отец есть источник мудрости, Сын есть сама эта мудрость, Святой Дух же есть та сила, которая доносит до нас эту мудрость». (Lossky 2017, стр. 47)

Для византийского богословия, отмечает Лосский, эти Божественные имена представляют «энергии», – термин, который подходит Лосскому больше чем схоластические «атрибуты» для описания переизбытка Божественной Славы в мироздании. Псевдо-Дионисий Ареопагит использовал для этой цели понятие «силы»/δυναμεις (Греч.), иногда в единственном, иногда во множественном числе. Эти энергетические манифестации, заключает Лосский вместе с патриархами, не нуждаются в процессе созидания, сияние Божественной Славы не определяется «существованием или не-существованием мира». (Lossky 2017, стр. 48)

Никольс отмечает, насколько важным для Лосского становится это заключение в связи с «взаимным влиянием» между катафатизмом и апофатизмом: «диалектика подтверждения и непротиворечащего отрицания, применённая к догме Троицы, делает необходимым продвинуться далее противоречия Единого и Иного». (Lossky 2017, стр. 29) Вместе с Марком Эфесским Лосский утверждает, что отношения Троицы «различные, не противоположные». (Nichols 2017, стр. 116–117) В западной философской традиции единосущность Сына и Святого Духа относится к Отцу, но, согласно Лосскому, такое лингвистическое выражение Божественной причинности должно быть «преодолено, аллегоризировано», потому что в случае Троицы любой язык становится аллегорическим. (Lossky 2005, стр. 49)

В связи с Троицей невозможно говорить о причине и следствии, потому что их невозможно противопоставить. Хотя слово αρχή (Греч.) и «недостаточно», оно выражает для Лосского движение от монады к триаде. Слово «причина» не выделяет отдельно Отца стоящим выше других ипостасей. Отец есть монада в движении, монада-происхождение и как таковая она есть также цель достижения двух других ипостасей. Отношение Отец-Сын является троичным для Лосского: «оно устанавливает исхождение Святого Духа». В то же время, когда Отец зачинает Сына, Он также производит Святого Духа. Отношение Отец-Святой Дух предполагает для Лосского одновременное зачатие Сына. (Lossky 2005, стр. 50) Если рассматривать зачатие сына отдельно, то это приводит к диаде Отец-Сын, предостерегает Лосский. Та же опасность угрожает при рассмотрении отношения Сын-Святой Дух в отдельности от Отца.