Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

Диг полз, вжимаясь в землю, не решаясь привстать и посмотреть, сколько осталось до реки. Вдалеке слышались голоса захватчиков, могут заметить. Часть воинов грабила город, другая — дворец, но были и те, что обшаривали берег под дворцовым холмом. Наверное, искали оставшихся в живых беглецов и рыбаков, чьих домиков на северном берегу несколько десятков.

И Диг все полз, а во дворце остались мать с отцом и сестры, и, скорее всего, их убьют… Спастись может лишь младшая сестра, ибо по малолетству блаженна незнанием, недаром ее оставили в живых. А Сведущих вырежут всех, и на трон возведут Неправду и некому будет сказать Истину, и низвергнуть ложь, ныне она в безопасности. Теперь во дворце и городе будут жить чужаки, и топтать последние ростки Веры.

Диг подумал о Великом Колесе, чей ход отныне отвернут от Солнца, об убитых храмовниках, и заплакал.

А реки все не было. Дигу казалось, он ползет чересчур долго, а его след уже нашли, идут по нему, и вот-вот нависнет над ним злая тень, а крепкие руки ухватят за шею.

Каждое движение отзывалось болью, и не хотелось шевелиться, а хотелось просто лечь и уснуть. Лишь долг, великий долг заставлял бороться за жизнь.

Пахнуло сыростью, и мальчишка пополз быстрее. Под ним уже хлюпало, когда он решился встать на четвереньки. Трава здесь сочная, густая, высокая, примятые стебли распрямляются быстро, скрывают надежно. Руки до локтей проваливаются в ил, ржавая вода обжигает холодом, но трава уже не трава, а тростник, и твердеет дно, вязкие кочки сменяются честным песком.

Было по пояс, когда поредел тростник, и перед мальчиком раскрылась широкая гладь. Он замер испуганно и шагнул назад, под прикрытие зелени. Замер, но все-таки заставил себя идти дальше, а как вода дотянулась до подбородка, пошел вдоль берега, по течению. Нужно было оказаться дальше от оставленных следов, чужаки не знают, что он не умеет плавать, подумают, уплыл или утонул, не станут искать.

Как ни осторожно ступал, все же несколько раз проваливался в ямы, вдоволь нахватавшись воды и страха.

Шел долго, а река была равнодушна и холодна, и мальчишка уже давно стучал зубами, не зная, что лучше, вернуться на берег или остаться здесь, какая смерть будет легче? С берега слышались голоса, и Диг понимал — там полно воинов, ловят его, хорошо еще, не начали обыскивать реку, но уже шуршат в тростнике, вот-вот кто-то да выглянет из зарослей.

Долгий и светлый весенний вечер кончался, но Диг уже едва переставлял ноги от холода, и понимал, что не вытерпит до темноты. Что лучше, околев, уйти под воду, или же выбраться на берег? Там тоже смерть, но есть хоть малая надежда, что не найдут.

Впереди, из чащи тростника, выдвинулся темный силуэт, а за ним еще несколько. Диг вздрогнул и с головой ушел в воду. Вынырнул, и, с трудом сдерживая кашель, заспешил к лодкам, понимая, что свои, слишком уж замедленно, без плеска, погружаются в реку весла, а люди сидят бесшумно, и их много, чересчур много для небольших рыбацких посудин, борта едва возвышаются над водой…

Должно быть, такие же уцелевшие беглецы, как и он, наверное, тоже ждали темноты, укрываясь в тростнике, но встревожили рыщущие на берегу воины.

Диг замахал руками. Мальчишку заметили, одна лодка развернулась в его сторону, но близко подплывать не стала. Люди в ней опасливо смотрели на Дига, а еще опасливей — на тростник за ним.

— Я — из рода Идущих за Солнцем, — смог прошептать Диг трясущимися губами. — Я не умею плавать. Я замерз. Я свой.

Испугался, что его не услышат, от холода и сам не слышал себя, вдруг перехваченное горло уже не может звучать?

Но гребцы медленно опустили весла, и вскоре Диг ухватился за низкий борт. Онемевшие пальцы тотчас сорвались, но кто-то ухватил за ворот. В лодку поднимать не стали, опасаясь засады и шумного плеска, так и плыли, таща за собой. Когда прошли излучину, теряющий сознание Диг почувствовал, как его поднимают. Он с трудом открыл глаза и понял, что лежит на дне лодки, а на него смотрит сверху, заслоняя мир, рябой бородатый старик.

— Тихо, тихо! — сказал он. — Еще не ушли.

Но Дига трясло, а зубы стучали так, что, казалось, слышно во всем мире. Старик сорвал с себя куртку, из-за него высовывались руки других людей, протягивали одежку, какие-то тряпки. Рябой начал укутывать Дига, и, поправляя разодранный ворот рубахи, увидел на груди мальчишки Знак Солнца.

Он вздрогнул.

— Это же Сын Правителя! — испуганно, и вместе с тем обрадовано зашептал старик. Оглянулся на остальных. Людей было много — даже больше десятка, страх и обреченность на лицах сменились надеждой, но вскоре ее вновь вытеснили затравленность и отчаяние. Что может этот малыш, пусть и Знающий Истину, пусть даже сын Правителя, уже бывшего? Правда народа попрана и проклятые повернули Рукоять и обратили ход Колеса. Что теперь знание Истины? Народа больше нет, и Храм захвачен чужаками.

Четверо энергично работали на веслах, торопясь нагнать остальных. Вскоре, рядом с их лодкой скользило еще пять, в каждой — по два десятка человек, и это были все, кому удалось бежать.