Золотая легенда. Том I

Рубен ответил ей: «Ты рассказала мне ужасные вещи! Нам не следует больше говорить об этом. Я думаю, что во сне тобою овладело наваждение, ниспосланное неким духом». Цибория ответила мужу: «Если я почувствую, что понесла, и рожу сына, то без сомнения этот сон не наваждение, но откровение, возвестившее истину». По прошествии времени Цибория родила сына, и тогда родителей охватил великий страх. Они стали думать, как им поступить. Поскольку Рубен и Цибория боялись убить сына, но не желали, чтобы погиб их род, они положили дитя в корзину и пустили плыть по волнам моря. Морские волны прибили корзину к некоему острову, который назывался Скариот. По названию этого острова Иуда получил прозвище Скариот. У царицы, жившей на том острове, не было детей. В тот день она гуляла по берегу моря и увидела корзину, плывущую по глади вод. Царица велела открыть корзину и нашла в ней маленького мальчика, прекрасного лицом. Печально вздыхая, она промолвила: «О, если бы это дитя было ниспослано мне в утешение, ведь я не имею наследника своему царству!». Царица приказала тайно выкормить мальчика, а сама притворилась, что ожидает ребенка. Затем, обманув всех, она объявила, что родила сына, и молва о том разнеслась по всему царству. Царь обрадовался рождению наследника, народ ликовал и веселился. Мальчику дали великолепное воспитание, подобающее отпрыску царского рода. Но вот прошли годы: царица понесла от царя и в положенный срок родила сына. Когда дети подросли и стали играть вместе, Иуда постоянно обижал царевича, обращаясь с ним несправедливо и доводя до слез. Царицу сильно огорчали его проступки. Зная, что Иуда не ее сын, она часто секла его розгами, но не могла отучить мальчика поступать дурно.

Наконец, тайное стало явным, и все узнали, что Иуда не сын царицы, а найденыш. Поняв это, Иуда устыдился и тайно убил царевича, которого прежде считал своим братом. Страшась, что за содеянное преступление его приговорят к смерти, Иуда бежал в Иерусалим, присоединившись к тем, кто отправлялся туда с данью. Он стал служить во дворце Пилата, правителя Иудеи (ибо подобное стремится к подобному). Нрав Иуды пришелся по душе Пилату, и вскоре он вошел в большую милость при дворе правителя. Иуда распоряжался во дворце всеми делами, и все придворные повиновались его прихотям.

Однажды из своего дворца Пилат увидел, что в соседнем саду созрели яблоки, и ему до смерти захотелось их отведать. Тот фруктовый сад принадлежал Рубену, отцу Иуды. Рубен не мог узнать сына, так же как Иуда не мог признать в нем своего отца. Рубен считал, что сына поглотило море, Иуда же думал, что покинул родину. Встретив Иуду, Пилат сказал ему: «Я так сильно хочу отведать этих фруктов, что умру, если мое желание не исполнится». Стремясь угодить ему, Иуда перепрыгнул через ограду сада и стал быстро срывать яблоки. Между тем в сад зашел Рубен и увидел Иуду, собиравшего плоды с его деревьев. Они поссорились и стали бранить друг друга: за бранью последовали удары, и ссора перешла в драку. Наконец, Иуда поразил Рубена камнем в шею и убил его. Иуда принес яблоки Пилату и рассказал обо всем, что произошло в саду. День склонился к закату, прошла ночь, и наутро Рубена нашли мертвым. Все решили, что его постигла внезапная смерть. Тогда Пилат передал его владения Иуде и женил того на Цибории, вдове Рубена.

Случилось, что Цибория сидела, глубоко вздыхая. Тогда Иуда, ставший ее мужем, начал расспрашивать жену, в чем причина ее печали. Она ответила: «Горе мне, несчастнейшей из женщин, ведь я предала сына морской пучине и однажды нашла мужа мертвым. Но к этим терзаниям Пилат прибавил новое горе. Несмотря на мою скорбь, он выдал меня замуж, против моей воли соединив с тобой». Когда Цибория рассказала Иуде о своем ребенке, Иуда поведал ей историю своей жизни, и стало ясно, что Иуда взял в жены мать и убил отца. Цибория настояла, чтобы Иуда понес покаяние. Он пришел к Господу нашему Иисусу Христу и вымолил у Него прощение за свои преступления.

Обо всем этом повествуется в упомянутом выше апокрифе. Следует ли читать его вслух, пусть судит сам читатель. Полагаю, эту историю лучше обойти молчанием, чем пересказывать снова.