Золотая лоция

— Именно так старуха Ингра описывала всадников смерти, — восхищённо сказал Ладри. — Эти бурундеи управляются с лошадьми не хуже степняков. Клянусь Слейпниром. Ведь Слейпнир — священный конь Одина? — Мальчик поспешил за наставником. Ацур не ответил, думая о чём то своём.

Миновав костровище с пустым котлом, они прошли шалаши и оказались на утоптанном пространстве, у самого леса. Здесь стоял княжеский шатер, сшитый из широких льняных полотен, с красным, тканым поясом у самой земли, на котором извивались вышитые золотой нитью чуда морские, земные, небесные, их сговоры и битвы. Все пять шестов, несущих шатёр, имели навершия в виде оскаленных медвежьих голов. На срединном был укреплён узкий стяг: медвежьеголовая птица на красном с золотом поле. У складок, обозначающих проход внутрь, облокотились на короткие копья два матёрых полтеска: длинные бороды были по обычаю расчёсаны у них надвое, наносники шлемов в виде клюва, кольчуги длинные, но из очень крупных колец, под ними толстая кожа. Кроме копий, больше ничего. Перед ними озабоченно вышагивал Семик. Без нужды поправляя меч, он то и дело спрашивал:

— Хитрок где?

Полукорм, сонный, всклокоченный, в одной рубахе, пожимал плечами и кричал тот же вопрос вверх. Кадык его при каждом слове дёргался, как испуганный зверёк. С дуба, из за шатра бдительно кричали в ответ:

— Не видать. Не плывёт!

Рядом с Полукормом сидели настороженные Вишена и Креп. Деревья за шатром подрагивали, и по их лицам плясали полосатые тени от ветвей. Тут же сидели Ломонос, Мышец, Тороп и ещё несколько старших мечников Стовова. Из шатра доносился мерный, несколько сердитый говор Рагдая и разъярённые выкрики Стовова:

— Ага, раскрылся! Раскрылся! Чуял я…

Ацур не подпустил Ладри к конунгу, оттащил, усадил у ближайшего шалаша, из которого неслась вонь протухшей рыбы и беспокойный храп:

— Сиди. Молчи.

Тем временем в шатре полыхало:

— Князь, золото тут, неподалёку, только руку протянуть…

— Рыскать по этим дебрям, обманом заманил!

— Сам не ведал. Потом опасался, что поворотишь назад, клянусь всеми богами.

— Нет веры тебе, змей, как ещё Часлава моего в Царьграде не умертвил.

После этого вдруг настала тишь. Что то грузно осело. Звякнуло.

Окружающие переглянулись. Храп за спиной Ладри сделался самым громким звуком. Семик застыл. Вишена, удерживая Крепа, сказал отчётливо:

— Всё равно надо было всё рассказать князю. Клянусь всеми жизнями Одина, Рагдай поступил верно.

Тишина продолжала длиться. Ломонос, Мышец и Тороп поднялись с каменными лицами и решительно подступили к шатру, навстречу остриям полтескских копий. Семик стал средь них. Рябое лицо его сделалось красным, и он сказал, как камень бросил, полтескам:

— Прочь.

— Тут наш долг, — прошипел в ответ один из полтесков, едва не касаясь копьём панциря Семика.

Семик набычился, правая рука двинулась к левому боку, к рукояти меча. Его соратники начали плавно расходиться, освобождая пространство.

— Вы умрёте, — снова кинул Семик, отступив на шаг и выдернув меч.

Вишена вскочил. За ним Креп, Ацур и Ладри. Среди шалашей закричали. Послышался хруст.

— Князь наказал, — зашипел второй полтеск.

Семик несколько опешил. Рядом потряхивали клинками мечники. Начала собираться толпа. Примчался на разгорячённом коне Мечек с десятком всадников. В маске цапли появился Оря стреблянин. Возник гвалт:

— Измена!

— Руби!

— Кого убили?

— К оружию! Сюда!

— Стовов и Совня!

— К ладьям!

— Авары напали!

Шатёр вдруг содрогнулся и распахнулся.

Возник взбешённый Стовов в измятом, пурпурном плаще, толчком отбросил Семика, разметал своих воев, а заодно и полтесков, перепугал коня под Мечеком, надвинулся на сход, заорал страшно:

— Прочь, все! У меня совет! Тихо все, ну!

— Прочь, прочь! — замахали во все стороны руками Семик и Полукорм.

Вишена, воспользовавшись сумятицей, проскользнул к шатру и натолкнулся на Рагдая. Он выглядел невредимым. Рассеянно перебирал сухими пальцами янтарные бляхи своего наборного пояса.

— Хитрок вернулся из Вука? — Получив отрицательный ответ, он отчего то похлопал Вишену по плечу, поднял глаза и удовлетворённо сказал: — Трудно пришлось. Знаешь, Вишена, я в нём едва не ошибся.

— В ком? — напрягся конунг.

— В Стовове, — Рагдай огляделся, сощурился на солнце, потянулся, хрустнув костями, — Хитрок вернулся?

— Да нет же, нет, — Вишена тряхнул ладонями.

Подумал: «Нет — не нужно, не нужно было ему говорить. Всё испорчено».

Сбоку приблизился Стовов, уже остывший, распространив запах крепкого вина, подозрительно спросил, оглядывая конунга:

— О чём вы тут?

— Хитрока ещё нет. Это важно, — ответил Рагдай, делая знак Вишене, чтоб тот удалился. — Не подведёт нас полтеск?

— Нет, — мотнул князь тяжёлой головой, проводив Вишену взглядом. — Хитрок верный мне человек. Может, верный мне более, чем своему Ятвяге.

— Отчего так? — не без удивления спросил Рагдай.

— Чую. — Стовов надменно задрал подбородок.