Золото

Я должна, пусть и хочу просто заползти в постель и уснуть. Пусть все во мне кричит бежать. Даже когда я вспоминаю, что изнуряю себя, чтобы защитить город, который меня ненавидит.

Потому что царство превыше всего.

Глава 40

Царица Малина

– Царевна.

Я в карете, которую швыряет из стороны в сторону. Это происходит так резко, что я чувствую тошноту, а с губ срывается стон. Ненавижу ездить по этой дороге. Наверное, вот почему я и не могу ее вспомнить – не могу даже смотреть в окно, потому закрываю глаза и не раздвигаю занавесок. Видимо, я задремала на ходу, но кажется, что оттого тошнота только стала сильнее.

– Царевна!

Я резко распахиваю глаза и вижу наемника. Я не в карете, а в его объятиях, и он трясет с меня такой силой, что я чувствую, как трещит в голове. Я окрываю рот, чтобы наорать на него с требованием прекратить, но кашляю. На языке скапливаются кусочки льда, царапающие горло.

Доммик хлопает меня рукой по спине, и я ударяю его локтем в живот с такой силой, что он останавливается.

– Я не подавилась!

В ответ он фыркает, но хотя бы ограничивается тем, что хватает меня за руки вместо того, чтобы выбить из моего тела внутренности. Потом он поворачивает меня к себе, держа на своих коленях. Клянусь, я проткну его сосулькой, если он и дальше продолжит так со мной обращаться.

Мы оказываемся с ним лицом к лицу, и Доммик брюзжит на меня:

– Чего я говорил тебе не делать?

Я замечаю его обезумевший взор и развевающиеся на ветру волосы, к которым налип снег. Капюшон откинут, что явно свидетельствует о его бурном волнении.

Я высокомерно хмыкаю.

– Не припомню.

– Я говорил тебе не падать в обморок!

– А, это. – Силком отрываю от него взгляд, зачерпываю немного снега и запихиваю его в рот, чтобы смочить пересохший язык и саднящее горло.

– Да, это.

Встаю на трясущихся ногах и, чувствуя головокружение, с наслаждением глотаю талый снег.

– Ну, не припомню, чтобы падала в обморок, так что с чего такая уверенность?

По-моему, наемника сейчас хватит удар. У него дергается глаз, а из груди вырывается не совсем здоровый рык.

– Малина!

– Ты нашел фейри? – перебиваю его я.

Но его не остановить.

– Значит, я ухожу, как ты велела, а когда возвращаюсь, то вижу, что ты воспользовалась магией с такой силой, что от усталости свалилась в обморок.

– Ты талдычишь одно и то же, и это уже порядком мне надоело.

– Да это ты мне надоела!

– Тогда оставь меня, наемник!

Он кидается ко мне и снова хватает за руки.

– Я не могу оставить тебя, несносная, холодная женщина, потому что, по какой-то чертовой причине, ты так сильно меня зацепила, что теперь я страстно желаю твоих ледяных прикосновений!

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю в его темные глаза, заметив плавающие в них искорки света.

– Ты… ты страстно меня желаешь?

– Да, – рычит Доммик, и в его голосе слышна хрипотца. – Я не могу спать, потому что постоянно слежу, дышишь ли ты. Не могу думать, потому что мыслями возвращаюсь к тебе. А когда должен был просто сотни раз перерезать тебе глотку в Седьмом королевстве, не смог этого сделать, потому как хотел наблюдать за тобой и понять, правда ли ты настолько холодна.

У меня спирает дыхание, а от его рук, которыми он меня держит, исходит жар, который проникает под кожу. Его близость, его голос, его прикосновение – все в нем от опасности до красивых черт – притягивает меня. Вызывает во мне трепет и обостряет чувства.

Мужчина, который должен был принести мне гибель, вынуждает чувствовать себя живой как никогда прежде.

– И? – шепотом вырывается вопрос. – Холодна ли я?

Сейчас я не чувствую холода вовсе. Я ощущаю лишь его жар. Чувствую его своей грудью, чувствую через рукава, за которые хватается Доммик, чувствую его обжигающее дыхание, когда он тяжело дышит.

– Твой холод я чувствую нутром, – хрипло говорит он, но его прикосновения становятся мягче. – Но знаешь, что я выяснил, Царевна?

Во рту становится сухо, несмотря на комок снега, который я только что проглотила.

– Что?

– Твоя кожа обжигает сильнее огня.

Доммик притягивает меня к себе и целует.

Он прижимается к моим ледяным губам своими горячими, и разная температура наших тел состязается друг с другом. У меня снова подкашиваются коленки, но теперь это не имеет никакого отношения к усталости, а связано лишь с упоительным желанием.

Он целует меня так упрямо, словно требует, чтобы я открыла рот, и я хочу это сделать, но что-то меня останавливает. Не желая отступать, Доммик хватает меня за подбородок, заставляя разжать челюсти. Я не подчиняюсь, и тогда он проводит зубами по моей нижнее губе и кусает.

– Ой! – вырывается у меня, но приглушенно от его напора.

– Впусти меня.

Я изо всех сил качаю головой, желая вырваться, но и желая, чтобы он прижал меня еще ближе.

Отстранившись, наемник смотрит мне в глаза, и я теряюсь, много ли он видит. Выражение его лица вдруг смягчается, а хватка ослабевает, и он гладит большими пальцами мои щеки.

– Открой, Царевна.

Мы оба знаем, что речь идет не только о поцелуе.

Я дрожу, потому что и так еле сдерживаю желание…

И невероятный ужас.