Золото

Когда мы наконец выбираемся из снега и оказываемся на протоптанной тропинке, ведущей к воротам, я почти шатаюсь на подкашивающихся ногах. Скользкая тропинка – чудесная передышка от тяжелого перехода по замерзшей жиже.

Ворота распахнуты настежь, деревянный забор, что окружает деревню, похож на заостренные пики, вздымающиеся к небу.

– Ну вот, – говорю я, отряхнув юбки. – Сегодня вечером сможем наконец нормально отдохнуть.

Наемник не отвечает, а останавливается посреди тропинки, отчего я чуть в него не влетаю.

– Наемник? – с раздражением спрашиваю я.

– Тихо.

Я обиженно отступаю назад.

– Что ты сказал?

Он молчит, поэтому я качаю головой и обхожу его. Я и впрямь готова избавиться от него на эту ночь. Не знаю, о чем я думала, когда позволила ему вытереть мне лицо и сказала те слова. Я должна…

Он вдруг оказывается рядом, выбросив руку вперед и схватив меня за живот, и я, споткнувшись, останавливаюсь.

– Какого…

– Стой, – почти шепотом шипит он.

Я резко поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и открываю рот, намереваясь отчитать за то, что он отдает мне приказы, но меня останавливает его напряженное лицо.

– Что случилось?

– Медь.

Я хмурюсь.

– Что за чушь ты несешь?

– Я чувствую запах меди.

Я хмурюсь еще сильнее, но решаю уступить этому мужчине и принюхиваюсь. Но ничего не чувствую. Только холод и снег.

– Медь? Что за глупости? Как можно унюхать этот запах?

Он переводит взгляд на меня.

– Кровь, Царевна. Я чувствую запах крови.

– О чем ты толкуешь? Нельзя почувствовать запах крови.

– Черт побери, я наемник! – рычит он. – Думаешь, я не знаю, как пахнет кровь? Мы возвращаемся. Сейчас же.

Опустив руку, он разворачивается, но я направляюсь к воротам деревни. Дерево покрыто извечным слоем инея, а за воротами я вижу несколько крыш.

– Царевна, – рычит он у меня за спиной.

Я упрямо иду вперед.

– Если в воздухе пахнет кровью, нужно выяснить причину.

– Малина.

Я игнорирую его.

Лучше бы я этого не делала.

Проскочив через открытые ворота, я замираю как вкопанная. Я бледнею, когда всюду вижу кровь.

Зрелище, открывшееся мне, ужасает. Я не хочу смотреть, но не могу даже моргнуть.

Ворота сзади поскрипывают, и я подскакиваю, но вижу наемника, который снова встает рядом. Он окидывает взором деревню и чертыхается под нос.

– Пойдем, – говорит он.

– Нет.

Я прохожу дальше, а мой отказ эхом разносится вокруг меня. Потому что нет, этого не может быть. Нет, это не может быть тем, что я вижу.

И все же это так.

В этой небольшой деревушке, наверное, проживает несколько сотен людей. Жизнь здесь суровая, но они предпочли жить тут, а не в столице или большом городе. Зато у них больше простора и уединения, чем в трущобах Хайбелла. Здесь мы разместили дюжину солдат. Не больше, потому что это и не нужно.

Так мы считали.

По обеим сторонам улицы стоят простые каменные дома, смотрящие друг на друга. Между ними, от одного дома к другому, натянуты веревки для стирки белья. На ветру развеваются рубахи и брюки, к ним липнут иней и сосульки. Но сейчас на этих веревках висит не только одежда. Веревки провисают под тяжестью тел.

Недвижимых, безжизненных тел.

Мужчины, женщины, дети висят на веревках вместе с их одеждой.

Веревки загибаются вниз, напоминая жуткие улыбки. Кровь стекает с тел в замерзшие лужи на земле. Теперь я чувствую запах крови. Даже с этого расстояния я ощущаю запах металла.

Всю деревню безжалостно вырезали.

На веревке за веревкой висят люди, и на их телах видны небольшие надрезы. Надрезы на шее размером с монету. По одному на каждом запястье и бедре. Разрезы на артериях, чтобы жизнь вытекала из них, пока они сохнут вместе с одеждой.

Почти вся кровь замерзла, но часть ее еще медленно капает на дорогу, приземляясь с ледяным звоном. Над головой кружат падальщики, со свистом рассекая воздух крыльями. Некоторые из них уже приземлились, цепляясь чешуйчатыми лапками за веревки, а их белые клювы долбят, долбят и долбят.

Что-то во мне надламывается. Я чувствую эту трещину, отчего подскакиваю на месте и прижимаю руку к груди. Сердце неистово бьется.

В глазах щиплет.

Меня охватывают ненависть и ужас.

– Фейри убили тут всех.

Голос наемника звучит тихо и безжизненно. Думаю, ему не привыкать к виду такой жуткой смерти, поэтому он может притупить оцепенение, когда видит подобную картину.

– Зачем? – спрашиваю я, во рту сухо. – Эта деревня даже не лежит на пути к Хайбеллу. Здесь нет ничего ценного.

– Разве не ясно? Они пришли сюда не для того, чтобы напасть на одно королевство. Они пришли сюда убивать.

Меня тошнит.