Золото для индустриализации. Торгсин

План Торгсина по продаже товаров на 1933 год – 100 млн рублей – явно рассчитывал на продолжение голода. В начале года зам. председателя Правления Азовский цинично-триумфально заявил, что ни одна другая организация «не располагала такими благоприятными условиями для работы, какие имел Торгсин»[709]. Реальные масштабы трагедии оказались больше пугающе-смелых плановых наметок: продажа товаров населению в 1933 году достигла рекордной суммы 106,5 млн рублей (табл. 18). Счастлив был тот, у кого было что снести в Торгсин в тот страшный голодный год. Продукты составили львиную долю (более 80 %) всех проданных Торгсином товаров. Мука, преимущественно дешевая ржаная и пшеничная низких сортов, лидировала, составляя более 40 % в общей массе продуктов, проданных Торгсином в 1933 году[710]. По неполным данным, в 1933 году люди вынесли из Торгсина около 235 тыс. тонн муки[711], 65 тыс. тонн крупы и риса, 25 тыс. тонн сахара[712]. Эти повседневные продукты были главными в спросе голодных. Продажа товаров «сытого» спроса была незначительной. В 1933 году Торгсин продал рыбо-икорных товаров на сумму 1,1 млн рублей (немногим более 3 тыс. тонн), фруктов на сумму около 0,6 млн рублей (1,7 тыс. тонн), мяса на 1,2 млн рублей (2,8 тыс. тонн), шелковых тканей на сумму около 0,8 млн рублей[713], обуви на 2,7 млн рублей, мехов, как и вино-водочных изделий, на 0,7 млн рублей, а антиквариата всего лишь на 0,3 млн рублей[714]. Деликатесы и изыски терялись среди дерюги мешков с мукой. Из всех контор в Правление Торгсина в Москву неслись просьбы прислать больше муки – торговля, не поспевая за голодным спросом, шла с перебоями[715]. Директора торгсинов повсеместно объясняли срывы планов продаж плохими поставками муки. Продажа «товаров хлебной группы» в Торгсине во время голода была ограничена не покупательским спросом, а недостаточным государственным снабжением его магазинов.

Голод стал стихать с началом лета и закончился с получением хорошего урожая[716]. Статистика Торгсина отразила нормализацию продовольственного положения в стране. Повсеместно число людей, сдававших ценности, снизилось, а средняя величина суммы ценностей, сданных одним человеком, выросла[717] – показатель того, что среди «сдатчиков» начали преобладать люди более состоятельные, продававшие ценности Торгсину не из нужды и не по мелочи, а чтобы купить дорогостоящие товары элитного спроса. Торгсиновские работники стали незаконно включать в свои пайки вино, фрукты, какао и шоколад – значит, хлеб и масло теперь были в достатке[718]. Изменилась и структура спроса. Планы продажи муки в Торгсине больше не выполнялись, так как с хорошим урожаем правительство завалило хлебом коммерческие магазины, и вообще спрос на продукты резко упал. Осенью 1933 года продажа продовольствия в Торгсине составила 40 % от уровня весенней торговли[719]. Руководство Торгсина вынужденно и резко стало снижать цены на продукты, чем вызвало недовольство правительства[720]. С отступлением голода вырос спрос на промышленные товары. Даже из преимущественно крестьянской Западной конторы зимой 1934 года сообщали, что за последний месяц вдруг продали два фотоаппарата, велосипед и патефон, которые полтора года лежали невостребованными на смоленской базе[721]. Вновь появилась надежда превратить Торгсин в валютный образцовый универмаг.

Несмотря на то что голод отступил, в 1934 году Торгсин получил напряженный план – продать товаров на 100 млн рублей, столько же, сколько и в страшном 1933 году[722]. Торгсиновское руководство надеялось выполнить план за счет ширпотреба, однако итоги продаж первой половины года – 34 млн рублей – свидетельствовали о провале[723]. Всего в 1934 году Торгсин продал товаров на сумму 60,7 млн рублей (табл. 18). Как и ожидалось, удельный вес промышленных товаров в продажах вырос, но продовольственная группа в 1934 году все же продолжала лидировать.