Золото друидов

— Горм, странно, что ты удивляешься, почему люди не любят тебя? — Хьяль усмехнулся и направился к выходу.

У дверей Хьяль остановился и, как бы невпопад, заметил.

— И, кстати, Горм, их было четверо.

— Кого их? — Отвлекся от разложенных на полотне рун ушедший глубоко в себя эриль.

— Финских колдуний, с которыми я сожительствовал. Они были прекрасны. — Из-за уже почти закрывшейся двери до Хьяль донеслась отборная брань.

* * *

На улице вместе с Гислой Хьяля ждали Ульф и Торгейр.

— Ну и что сказала наша Вельва? — насмешливо поинтересовался Забияка. — Опять предрекала всевозможные опасности, кровь, разрушение и гибель. В общем полный Рагнарек.

— Он не распространялся по этому поводу. Сказал, что вести в первую очередь предназначены конунгу.

— Если Горм не говорит даже тебе, своему самому близкому соратнику и верному приверженцу, значит что-то опять пошло не так. Надеюсь, в этот раз у него хватит мозгов держать язык за зубами, хотя бы перед конунгом.

— В любом случае мы не повернем обратно.

По улице, сломя голову, несся Убе.

— Хьяль, Ульф они погибли.

— Кто погиб?

— Воины Тормунда, предъявившие права на вальхок.

— Что случилось? — встрепенулся Торгейр.

— Пленные вальхки… Они убили их, а потом себя.

Торгейр побледнел и бросился прочь. Они кинулись за ним, но Забияка несся по узким улочкам подобно ветру. Нагнать его удалось уже у самой хижины.

Из дверей хижины вывалился голый до пояса окровавленный Бьёрн. Великан с тупым оцепенением рассматривал густо вымазанные красным руки.

* * *

Разъяренным медведем Бьёрн ворвался в хижину, швырнул девушку в угол и, внушительно рыкнув, занялся дверью. Он не хотел, чтобы ему помешали. Бьёрн был в хорошем настроении и не жаждал никого убивать.

Краем глаза заметив движение, Бьёрн резко развернулся, и нацеленный в сердце нож лишь слегка скользнул по груди, распоров кожу и оставив широкую рванную царапину.

Ирландка загнанной ланью метнулась в угол, выставив перед собой окровавленный клинок. Бьёрн провел рукою по горящей груди, с удивлением обнаружив на ладони красное пятно. В глазах великана заплясали огоньки бешенства. С глухим рычанием разъяренный Бьёрн шагнул вперед.

Лицо девушки перекосилось от страха. Тускло блеснувшее лезвие ножа прижалось к нежной белой коже горла рядом с судорожно бьющейся жилкой.

Бьёрн в замешательстве остановился. Гигант широко развел ладони, показывая, что ей ничего не угрожает. Он говорил что-то успокаивающее по-норвежски, не сознавая, что девушка все равно ничего не понимает, чувствуя, что здесь может помочь сам строй тихой речи.

В зеленых глазах вальхки появилась отрешенная холодная пустота.

Бьёрн бросился вперед. Он не успел, острое лезвие вонзилось в шею.

Гигант прижал к себе бьющееся в конвульсиях тело, из которого кровавыми толчками выплескивалась жизнь. Попытался ладонями пережать рану.

— Зачем? Ну, зачем? — повторял он, словно заведенный.

Девушка судорожно всхлипывала. Трепещущее тело прижалось к нему словно в поисках защиты и тепла. Стоны становились все тише и тише. Через несколько мгновений все было кончено.

С каким-то тупым удивлением Бьёрн рассматривал измазанные чужой и его собственной кровью руки. С трудом поднявшись, на негнущихся ногах он пошел к выходу. Тяжело навалившись на дверь, Бьёрн почти выпал на улицу прямо в объятия подбежавших Ульфа, Хьяля и Торгейра.

* * *

Агнар подошел к амбару, где был заперт Рольв, уже в сумерках. Весь день он был дико занят, осматривая крепость на предмет обороноспособности и успокаивая постоянно вспыхивающие из-за захваченной добычи ссоры. К вечеру конунг окончательно уверился, что Тормунд предложил подобный способ дележа, чтобы свести его с ума. Ну, или по крайней мере, чтобы хорошо поразвлечься, глядя, как конунг будет наводить порядок среди своих людей. Эпизод с Бьёрном и эстландцами был еще цветочками. Медок, как его ласково называл Торгейр, даже не вытащил из ножен меч. А то хватало дурней. Самое смешное, что делить то было особо нечего. Каких-то особых сокровищ в захваченной крепости не оказалось. Так мелочь, какую можно найти в любом обжитом людьми поселении. Грубая посуда, простая одежда, кой-какое оружие, дешевые украшения. И из-за этого барахла люди были готовы перегрызть друг другу глотки. Безумие коснулось даже самых проверенных и степенных бойцов. Совсем недавно Асмунд не поделил какой-то украшенный царапанными поделочными камнями ожерелье с таким же «старых пнем» из эстландцев. Два седобородых, густо украшенных шрамами степенных вояки подобно сцепившимся из-за суки псам тянули ожерелье в разные стороны, едва не рыча, пока не порвали. После чего схватились за мечи, требуя друг от друга возмещения ущерба.

Страшно уставший от криков, воплей и битья кулаками в грудь с криком «я это первым увидел!» Агнар начал подумывать, а не зарубить ли ему по самому крикливому болтуну с обеих сторон. Он был уверен, что столкнувшийся с теми же самыми проблемами, обманувший сам себя Тормунд, не скажет ни слова упрека. Как же проще, иметь дело только со своими людьми.