Золото друидов

Несколько десятков шагов, и пряное возбуждение победы сняло как рукой, Люди зло заворчали, раздосадованные столь «гостеприимным» приемом, но Толстый хевдинг так рявкнул, чтобы заткнулись, что большинство предпочло замолчать. Злобу на строгого вожака эстландцы попытались выместить во время рубки столь необходимых в болоте слег. Однако промокшее, кажется никогда не бывавшее сухим, дерево либо рассыпалось гнилью, либо столь успешно противостояло железу, что портило настроение еще сильнее. Насуплено шмыгая носами, викинги поплелись вперед, взбивая ногами грязь, которую кто-то по недомыслию объявил дорогой, уворачиваясь от тянущихся к лицу веток и раздраженно отмахиваясь от вездесущей мошкары.

Но это были еще цветочки. По-настоящему бесприютно стало, когда лес, постепенно превратившийся в полосу кустарника наконец закончился, и перед северянами открылись бескрайние просторы болот. То, что предстало перед викингами очень походило на гигантскую равнину или даже скорее пустыню. Только вместо песка здесь была влажная, утробно чавкающая при каждом шаге зелено-черная жижа. Где-то почти твердая, где-то больше похожая на черное озеро, по которому, однако, можно попытаться пройти, если, конечно, осмелишься — настолько густая здесь вода.

Бескрайнее море грязи простиралось до самого горизонта. Его первобытной тоски не могли скрасить ни густо покрывающие трясину округлые выступы кочек, ни сереющие местами кусты, ни редкие скопления чахлых деревьев, которые можно назвать рощей лишь от великой безысходности.

Дорога еще больше сузилась и вскоре превратилась в узкую едва проходимую тропу, словно пьяный сумасшедший без какого-либо смысла кидающуюся то в одну, то в другую сторону. Однако сойти с тропы — проверить, а не лучше ли там, за ее пределами, как-то никто не решился. Слишком уж алчно глядели на людей черные буркала бездонных трясин.

Измотанные утренним боем воины брели по этому жалкому подобию тропы, поминутно спотыкаясь и проваливаясь. Особенно тяжело приходилось пострадавшим в сшибке с вальхами тормундингам. Наспех замотанные раны вскоре начали кровоточить, щедро пятная красным стелющуюся за колонной тропу. От потери крови многих начало вести и шатать. Неудивительно, что именно один из раненых погиб первым.

Хьяль не видел смерти эстландца. Позже скальд узнал, что ступивший на казавшуюся надежной кочку человек в мгновение ока погрузился в трясину с головой. Тормундинга махом втянуло, словно всосало во внезапно возникший под ногами черный провал, и никто из стоящих поблизости друзей не успел прийти на помощь.

Хьяля заставил оглянуться сдавленный крик, за которым последовал приглушенный бульк и бешенная ругань, перемежаемая проклятиями и богохульствами. Воины Тормунда столпились вокруг непонятно откуда взявшегося посреди тропы озерца мутной жижи. Трясина сыто исходит зловонными пузырями — где-то в ее глубине захлебываясь, из последних сил борется за жизнь их не удачливый спутник. Вот только даже последнему дураку ясно, что спастись из подобной бездны невозможно.

Рядом громко сглотнул Коль. Даже весельчак Убе застыл, ошеломленный стремительностью происходящего. Один миг — и человека нет. Только пузыри над водой и тоска в глазах друзей. Захлебнуться в болотной жиже — далеко не самая достойная, и уж тем более не самая приятная смерть.

Бесстрастно глядя на черную дыру не выражающими эмоций глазами, Агнар вытащил из вещевого мешка моток крепкой бечевы и молча протянул один ее конец Хьялю. Конунг оказался готов к подобному повороту дел. Вестланды один за другим повязали бечеву вокруг поясов, уподобившись громадным несуразным бусам. Идти стало неудобно, но уверенность, что в случае чего друзья вытащат тебя пусть и полузадохнувшегося, но живого, стоила этих неудобств.

Если честно, Хьялю хватило бы уверенности, что из этой мрачной бездны вытащат хотя бы его труп. Перспектива остаться на дне непроглядной трясины, куда не проникают даже солнечные лучи, навсегда, пугала скальда едва ли не больше самой смерти. От людей, бывавших в землях данов, Хьляю приходилось слышать, что в глубине их болот, трупы могут лежать столетиями, почти не меняясь. Изредка тела выбрасывает наружу — раздутые и зловонные, но при этом сохранившие кости, мышцы, кожу, а иногда и глаза, вытаращенные от недостатка воздуха. Видение мертвецов, веками лежащих во влажной темноте, неспособных даже разлагаться, пугало скальда до дрожи в коленях. Было в этом что-то неправильное, что-то противное самой человеческой сути. Слишком уж подобное посмертие походило на заточение. Вечное заточение, которому не будет конца.

Глядя на вестландцев, попытались использовать что-то подобное и бойцы Тормунда. Вот только у них не оказалось такого количества хорошей веревки. Поэтому люди Тормунда привязывались друг к другу чем могли. Многие вообще поддерживали друг друга при помощи поясов.

Эти меры предосторожности позволили им избежать новых жертв почти до вечера.