Золото друидов

Когда все воины-ирландцы причастились от котла, единственный кто не участвовал в этой церемонии — старый жрец, меченный шрамом, молча указал на трех людей Тормунда. Рыжеволосый вожак вальхов, кивнув, щедро зачерпнул в чашу и направился к пленным.

По его сигналу избранным северянам, грубо схватив за волосы, высоко задрали головы. С легкой усмешкой медноголовый убийца заставил каждого из них щедро глотнуть из чащи.

Скальд со страхом и изумлением смотрел на менее удачливых братьев по несчастью. С воинами Толстого происходили те же самые изменения, что и с вальхами. Вот только в глазах хлебнувших смеси северян вместо эйфории и восторга щедро плескался ужас. Целые моря ужаса.

Хьяль попытался заговорить с одним из них. Ответом ему был больше похожий на поскуливание стон.

Жрец встал перед первой тройкой статуй и, замедленным речитативом произнося заклинания-молитвы, начал совершать медленные пасы руками.

— Это гости из далекого прошлого. Боги, в которых предки островитян верили, еще когда жили в бескрайних лесах далеко за морем. Езус, Таранис и Тевтат. Я думал, на острове о них давно забыли, а оказывается все еще чтут. — Охранники вальхи не обратили на заговорившего Тристана никакого внимания.

На каменном торсе Езуса с трудом, но угадывалось изображение раскидистого ствола, ветви которого населяют различные звери. Одна из рук бога была сделана из дерева. Толстенная деревянная жердь с искусно прорезанными пальцами вращалась на врезанном прямо в деревянное плечо бога шарнире подобно колодезному журавлю. Хьяль обратил внимание, что дерево, судя по цвету, перестало быть частью ствола совсем недавно.

О северянах, казалось, совершенно забыли, но вот старик подал воинам еле заметный знак и первого из отмеченной им тройки подхватили под руки и потащили к статуям.

Сухощавого эстландца подвели к статуе Езуса — бога с деревянной рукой. Жрецы замельтешили вокруг, закрепляя на ладони причудливо свитую веревку, пропуская ее по руку, чтобы другой конец свисал с обратного конца рычага. Когда все у них было готово, и отмеченный шрамом старик завел новую заунывную песню, эстландца подвели под простертую длань и накинули на шею веревочную петлю. Жрецы потянули за веревку с другой стороны, и рука начала медленно подниматься. Эстландец потянулся вверх, запрокидывая голову. Он тянулся все сильнее и сильнее, но вскоре был вынужден встать на цыпочки. Жрецы продолжали не торопясь сосредоточенно делать свою работу. Вскоре ноги северянина оторвались от земли и хрипящее, извивающееся тело начало подниматься в воздух. Жрецы никуда не спешили, и, прежде чем викинг замолк и обмяк окончательно, прошло немало времени.

Песнь старика оборвалась одновременно с последним стоном жертвы. Жрец замолчал, размеренно проделал несколько медленных пассов руками, кивнул помощникам, и второго северянина из избранной им тройки потащили к статуе бородатого гиганта со ступенчатым колесом в руках.

Хьяль окончательно убедился, что им предстоит. В принципе он ожидал чего-то подобного. На его родине часто приносили пленников в жертву. Вот только это редко оформлялось так торжественно. Северянам не была свойственна подобная религиозная предусмотрительность. Гораздо чаще врагов убивали прямо на поле боя, взывая к небесам и призывая Одина и Тора даровать процветание и победу, взамен за чужие жизни. Здесь же перед ним открывался явно столетиями отработанный ритуал. Хьяль сглотнул, понимая, что к вечеру он, скорее всего, будет мертв. Причем смерть эта выйдет крайней мучительной. Интересно какой? Судя по всему, для каждого из многочисленных божеств находчивые вальхи приготовили что-то особенно. Словно услышав безмолвный вопрос, рядом медленно и степенно, безжизненно и бездушно заговорил Тристан.

— Этот с колесом Таранис — бог дождя и грома. Следующий за ним Тевтат — бог рек и источников. Догадайся, как убивают людей в их славу.

— Уже догадался, — сухо ответил Хьяль, глядя, как статую Тараниса обкладывают хворостом и наполняют водой котел у подножия идола Тевтата.

Когда вальхи почитали жертвой повелителя грома, Хьяль несказанно радовался, что боги даровали ему крепкий желудок, а еще, что он находится на вершине холма и ветер относит дым в сторону. И все равно запах горелой плоти вонючим чадом забил легкие, намертво пропитав остатки одежды, а рядом кто-то не стесняясь самозабвенно и долго блевал. После этого смерть старика-эста, которого вальхи, до предела растянув удовольствие, утопили в ритуальном котле, показалось тихой и даже какой-то обыденной. Тем более, что когда голову старика вытаскивали из чаши, чтобы он не захлебнулся слишком быстро, викинг не кричал, а лишь бормотал какую-то неразборчивую околесицу о богах, грехах и смерти.

Жрецы перешли к новой тройке идолов.