Золото Югры

Ранним утром отошли от берега, держа косое направление на середину Обской губы, в сторону левого берега. Прошлись ходко. Только поменяли галс и косо пошли к правому берегу, как океан дыхнул.

Порыв ветра чуть не забросил бриг на скалы. Рыжебородый, что стоял на руле, едва удержал корабль. Бриг так и понесло вдоль правого берега. Паруса, не поставленные на прямой ход, начало полоскать. Кое-где затрещала ткань. Все кинулись выправлять снасти. Мышцы рвались от такой работы.

Макар один раз хотел исполнить команду «Тяни канат, подымай косуху!», хватанулся за канат, потянул и чуть не заорал от боли. Плечо онемело.

– Не туда потянул! – рявкнул на Макара Рыжебородый. – В обрат тянуть надобно! Больше к снастям не подходи!

Больше не подходил.

Рыжебородый, что стоял на рулевом бревне, был в команде и за шкипера. По ходу судна его слушались безответно. Как тут не послушаешься, если возле шкипера с рыжей бородой постоянно сидел Хлыст и баюкал раненую руку. Рука подживала медленно, нож задел кость. Чтобы совсем забыть про рану, надо попасть на берег, травой подлечиться…

* * *

Макар по третьему разу читал старинные лоции. Пока все, что там написано, ватагой сполнялось. И вот на пятой странице попался рисунок, похожий на косу, которой траву косят. В том месте, где у настоящей косы острие, – надпись: «Устиё Обь. 200 верст».

Макар поднял голову и сразу увидел, что бриг несет прямо на высокий берег, а вода остается по правую руку! Рыжебородый шкипер висит на рулевом рычаге, руль не поддается.

– Что делать-то? – крикнул Макар Хлысту.

Тот пытался левой рукой достать нож из ножен на левой стороне ремня.

– Канаты режь! Не все, а только парусные!

Как успели порезать канаты, да уронить паруса и возле самого крепкого берегового камня остановить бриг, об этом никогда не вспоминали.

Про смерть неминучую вспоминают, когда она вот, уже рядом, уже подталкивает под свою косу.

* * *

Три дня латали такелаж. Канаты ровно срастить – легче палец себе пришить. Но справились. Смазали канаты свиным салом пополам с ворванью и пошли в тот загиб Обской губы, что Макар увидел в лоции.

И ведь пришли! Пришли в устье Оби, туда, где огромная река начинала вливаться в непомерный по величине залив.

От радости, что увидели зелень прямо под ногами да под руками, причалили к берегу, вбили в землю кол, за него причалились. И разбежались, кто куда.

Разбежались не все. Бывалый Сенька, да напарник его – Молодший Ерошка, стали разводить костер в затинном месте. Приладили котел с водой, стали ругаться – чем бы им рыбы половить.

Река Обь в том месте текла в узком русле, будто берегла силы для рывка в широкий залив. Макар поднялся по косогору, посмотреть сверху, куда им плыть да легко ли им обойдется это плаванье.

Низкие деревья в широченной обской пойме только покрывались зеленой дымкой будущих листков, так что виделось далеко. Макар посмотрел-посмотрел, да и сел от бессилья на землю. То, что он увидел на расстоянии примерно десяти верст на юг, совсем не походило на обычные русские реки, однорусловые и прямые. Здесь у Оби русел можно насчитать и три, и пять, а уж всяких поворотов да извивов – немеряно.

По какому руслу плыть? Как, едрена суена? Как плыть, если река делает такой отчаянный поворот, что поплывешь ты назад, и как раз мимо того места, где был полчаса назад! А самое главное – как плыть бригу против быстрого и неумолимого течения реки? Течение не остановишь, не примолишь подождать, потерпеть. Мол, погоди, а мы проплывем.

Пока Макар решил так. Выйти кораблем в самое широкое русло реки и снова попробовать идти галсами. Зигзаги будут совсем короткими, но что делать? Идти-то надо…

Макару замахали, закричали. Он стал спускаться с косогора в приречный лагерь ватажников. На него внезапно пахнуло густым варевом свежей ухи! Как они рыбы натаскали, черти? Оказалось, что запасливые немцы держали у себя на корабле и рыболовные сети, достаточные по длине, чтобы перетянуть их через узкие рукава Оби.

Когда поели и прибрались полежать, Хлыст, довольный, что нашел некую лечебную травку на рану, тихо шепнул Макару:

– Видал сверху?

– Видал.

– Тут парусным кораблям делать нечего. Тут только наши ладьи смогут идти против течения или московские пузатые шнявы. Тут не парус нужен. А весло.

– Лучше двадцать весел, – сказал Макар. – Но раз весел нет, будем идти туда-сюда.

– Галсами, – подсказал Хлыст.

– Мы-то еще сможем лавировать. А как же тут будут толкаться против течения английские шхуны? Ведь увязнут в речном песке?

– Чего гадать? – Хлыст примостился полежать, поспать. – Зайдут в реку, тогда и посмотрим, как они станут вертеть кормой…

Хлыст лег, засопел носом, уснул.

Макар тоже закрыл глаза. Но не спалось. Он вспомнил собрание заговорщиков у графа Эссекса, вспомнил карту отчаянной точности, которую в гневе бросил на стол господин Эйнан. Карту турецкого адмирала Пири Рейса. При всей точности, эта карта все же могла считаться детским рисунком по сравнению с тем, что нарисовала Матушка-Природа, распределяя потоки воды по бескрайней сибирской равнине.