Золото Колчака

Историю «петровского золота» поднял в начале 1990-х годов сын генерала Сергей Петрофф, калифорнийский предприниматель, на пенсии занявшийся историей Гражданской войны. Тогдашний корреспондент «Известий» в Токио Сергей Агафонов сумел разыскать в японских архивах заключение Высшего суда по иску Петрова к японскому государству. Процесс начался в 1934 году, адвокатами генерала выступали Хикосиро Ханэда и Тосидзо Яманэ. Видимо, Сузуки к тому времени вышел из игры. Оказалось, что генерал судился не за двадцать два, а за один ящик с золотой монетой, причем сам факт приемки золота, так же как подлинность расписки (точнее, ее заверенного перевода на японский), выданной Петрову полковником Рокуро Исомэ (Изомэ), сомнению не подвергались. Однако, согласно показаниями свидетелей, 22 ящика золота были возвращены атаману Семенову уже в декабре 1920 года, то есть через месяц после их передачи под охрану японцев. Центральным вопросом на процессе была правомерность претензий частного лица на общественное имущество. Аналогичная проблема, напомним, обсуждалась и в период тяжбы генерала Подтягина и атамана Семенова. Дело слушалось в трех инстанциях японского суда. В конечном счете в январе 1941 года Высший суд в иске генералу Петрову отказал.

Полагаем, что генерал Петров изначально не рассчитывал на возможность получения ящика с золотой монетой или компенсации за него. В пользу этого говорит то, что, во-первых, иск он решил подать почему-то лишь четырнадцать лет спустя после передачи золота, во-вторых, никогда и нигде не упоминал об этом немаловажном событии в своих публикациях (и даже сын узнал обо всей этой истории из бумаг, обнаруженных при чистке подвала своего дома). Исходила ли инициатива от самого генерала Петрова или на него вышли предприимчивые адвокаты, можно лишь гадать. Одно можно сказать с уверенностью: денег на ведение процесса в Японии генералу Петрову, кое-как перебивавшемуся в эмиграции в Китае, взять было неоткуда. Легко предположить, что и в «деле Петрова» не истец нанимал адвокатов, а адвокаты «нанимали» истца. Поэтому, видимо, генерал предпочитал не афишировать свою борьбу с японским государством за никогда не принадлежавшее ему золото.

Правда, в деле генерала Петрова есть неувязка: если он судился всего за один ящик золота, игра как будто не стоила свеч — в случае успеха номинальная выручка составила бы 60 тыс. зол. руб. (по условному паритету 60 тыс. иен), что вряд ли покрыло бы расходы на многолетнее ведение процесса. Не будем, однако, забывать, что к 1934 году, когда начался процесс, цена золота в Лондоне по сравнению с докризисной выросла на 65 % (к 1940 году — вдвое) и на столько же снизился курс иены по отношению к девальвированному фунту стерлингов (к 1940 году — на 70 %, а на самом деле более чем вдвое). Таким образом, даже один ящик из золотых кладовых российского Госбанка был вполне привлекательным призом.

Повторим, что все вышеизложенное является лишь нашим предположением. Однако, учитывая характер ряда дел по вопросу о возвращении денег и/или золота, принадлежавших антибольшевистским группировкам и сохранившимся на счетах в японских банках — на самом деле или по утверждениям лиц, никаких прав на эти ценности не имевших, — это предположение представляется нам более чем вероятным. Иск генерала Петрова точно вписывается в череду аналогичных дел.

ДАЛЬНИЙ ВОСТОК: СУДЬБА «ПОДТЯГИНСКИХ» ДЕНЕГ

Единственным реальным результатом дальневосточных тяжб, если не считать доходов, полученных японскими посредниками, и некоторой суммы, доставшейся атаману Семенову, стало поступление в кассу Русского общевоинского союза (РОВС) около 1 млн. иен — суммы, эквивалентной приблизительно 7 млн. фр. Однако пустить в дело эти деньги тогдашний руководитель РОВС генерал А. П. Кутепов не успел. 26 января 1930 года он был похищен в Париже советскими агентами и умер от сердечного приступа то ли еще во Франции, то ли на борту советского судна по пути в Новороссийск.