Золото Колчака

На содержание Совета послов в январе 1923 года расходовалось 229 ф. ст. в месяц, а в 1932 году — 44,83 ф. ст. Постепенно сокращалось и содержание бывших служащих дипломатического ведомства, продолжавших исправно составлять обзоры политического положения в странах пребывания, анализировать сведения, полученные тем или иным образом из СССР, но главное — отстаивать интересы русских изгнанников.

Что касается фонда пособий семьям героев Гражданской войны, то в него было зачислено первоначально 12 тыс. долл. На 1 января 1926 года в фонде числилось 6519 долл.; в течение года было выдано 1248 долл., начислено процентов на 173 долл.; остаток составил 5445 долл. Дальнейшие операции по этому фонду в обнаруженных нами документах не отражены.

Поскольку казенные суммы хранились на личных счетах финансовых агентов, а все люди смертны, они сочли необходимым назначить себе преемников, выбранных из числа лиц, ранее служивших по финансовому ведомству и причастных к заведованию казенными деньгами. Заместителем Новицкого стал Б. В. Гаугер, Угета — Д. П. Перцов, Миллера — А. А. Никольский. Они обязались держать в случае смерти кого-либо из агентов казенные суммы в совместном распоряжении с кем-либо из оставшихся в живых финансовых агентов; в случае если не останется в живых ни одного финансового агента — в совместном распоряжении с их заместителями. Эта мера, как увидим в дальнейшем, оказалась весьма разумной.

Финансовые агенты стремились приумножить казенный капитал, вкладывая средства в высокодоходные бумаги; это позволяло тратить на эмигрантские нужды заработанные на валютных операциях средства, по возможности не затрагивая значительно сократившийся «основной капитал». Серьезные потери нанес финансистам мировой экономический кризис 1929–1933 годов. Особенно сказались падение курса фунта стерлингов (а именно в этой, наиболее надежной, валюте хранились основные суммы) и потери при продаже некоторых ценных бумаг. К тому же перестал выплачивать дивиденды «Истрабанк», в акции которого была вложена значительная часть остававшихся казенных сумм.

В этих обстоятельствах 14 ноября 1931 года Новицкий и Миллер обратились с совместным письмом к Гирсу, указав на необходимость сократить расходы. Теперь приходилось держать средства на текущих счетах, не приносящих почти никакого дохода, или помещать их в низкопроцентные бумаги, ориентируясь в условиях экономической нестабильности скорее на степень их надежности, нежели доходности.

Нам неизвестны подробности расходования государственных средств в период 1933–1940 годов. В одном из писем Маклаков, вступивший в должность председателя Совета послов после смерти Тирса в 1932 году, упоминал, что финансовыми агентами в 1940 году был подготовлен «подробный отчет о движении сумм за время от 1920 года до 1939 года». Маклакову было передано введение к отчету на 32 страницах. Отчет предполагалось опубликовать. К сожалению, этого документа в бумагах Маклакова ни в архиве Гуверовского института, ни в Русском архиве в Лидсе нами не обнаружено, хотя практически вся остальная переписка по финансовым вопросам сохранилась. Начавшаяся Вторая мировая война, оккупация нацистами Франции, казалось бы, должны были привести российских финансистов к полному краху. Однако благодаря предусмотрительности финансовых агентов этого не произошло.

В годы войны лица, ответственные за расходование казенных денег, начали буквально вымирать. Осенью 1941 года Бернацкий, перенесший затяжной грипп, вследствие недостаточного питания очень ослабел; в одежде он весил 41 килограмм. Проблема усугублялась тем, что в сентябре 1941 года продовольственные посылки были запрещены, и председатель парижского Земгора Н. С. Долгополов, находившийся, по-видимому, в «свободной» зоне, которую контролировало правительство Виши, потерял возможность подкармливать «русских парижан». По его словам, «в очень тяжелом положении оказался и Никанор Васильевич [Савич]» — из-за тяжелой болезни жены.

Бахметеву удалось перевести деньги во Францию, возможно, через Толстовский фонд. Во всяком случае, графиня А. Л. Толстая писала ему 4 марта 1942 года, что Долгополову послана радиограмма, уполномочивавшая его выдать из ранее переведенных сумм по 30 долл. Савичу и Бернацкому. В Париже 1942 года это были довольно большие деньги. После оккупации нацистами «свободной зоны» на юге Франции возможности оказывать русским эмигрантам помощь из-за границы уже не было.