Золото Колчака

От участия в распределении средств отныне отстранялись общественные организации. Это объяснялось, во-первых, тем, что деньги теперь предоставлялись на конкретные нужды, а во-вторых тем, что средства выделялись из неприкосновенных запасов, которые послы и агенты ранее намеревались сохранить для будущего правительства постбольшевистской России. О существовании этих запасов знали очень немногие, и выносить проблему их «разбронирования» на всеобщее обсуждение дипломаты не хотели.

18 мая 1925 года система распоряжения казенными средствами вновь была пересмотрена: деньги поступали на хранение финансовым агентам под их личную ответственность, а для решения наиболее важных вопросов устанавливался специальный состав Совещания, действовавшего от имени Совета послов и его заменявшего. Оно состояло из Бирса, Маклакова, Бахметева и приглашенных в него Савича, Бернацкого и К. К. Миллера.

С 1925 года роль ведущих «спонсоров» дипломатических и гуманитарных организаций перешла к Новицкому и Миллеру. Главным финансистом дипломатического корпуса постепенно стал прижимистый Миллер, в распоряжении которого некогда находилась, в сравнении с его «американскими» и «европейскими» коллегами, наименьшая сумма.

Обосновавшись в Париже, Миллер стал работать в тесном контакте с другими финансовыми агентами и Совещанием послов, хотя по-прежнему сохранял независимость и считал себя персонально ответственным за находившиеся у него на хранении государственные средства, выделяя их на строго оговоренные цели. Миллер занялся в Париже страховым делом, получая в качестве хранителя казенных сумм довольно скромное содержание. В целях экономии он сократил свое жалованье с 1 сентября 1925 года до 35 ф. ст. в месяц.

Наряду с бизнесом Миллер занимался… историческими изысканиями. Подобно многим русским историкам и публицистам, искавшим аналогии потрясших Россию (да и Европу) событий в истории Великой французской революции, он обратился к временам Екатерины II. А именно — к истории французской эмиграции в России в ее царствование. Ее «зеркальным отражением», как казалось многим современникам, была русская эмиграция во Франции в 1920-х годах. Результатом трудов Миллера, в том числе разысканий во французских архивах, стала 400-страничная книга «Французская эмиграция и Россия в царствование Екатерины II» (Париж: [ «Родник»], 1931). Помимо прочего, в книге рассказывалось о судьбах известных французских политиков и аристократов, оказавшихся в эмиграции в России; рассматривалось отношение к эмигрантам русских властей и общества, в том числе постепенное ослабление сочувствия к ним; влияние эмигрантов на русскую жизнь и т. д. Монография написана довольно живо, в ней приведен обширный фактический материал.

Миллер продолжил работать над эмигрантской темой и подготовил следующую монографию — «Французская эмиграция в России в царствование императора Павла I» объемом в 300 страниц, которая осталась в рукописи. Ее публикации, очевидно, помешала война, а затем смерть автора. И лишь почти тридцать лет спустя после кончины Миллера была напечатана одна из глав.

Вернемся, однако, к схеме финансирования российских эмигрантских организаций. Еще во времена Финансового совета, как можно судить по сохранившимся документам, она выглядела следующим образом. Финансовые агенты (преимущественно Миллер) перечисляли деньги в специальные фонды: в так называемый особый 120-тысячный стерлинговый фонд (начало которому положила сумма, переведенная Миллером еще в 1921 году); беженский, дипломатический стерлинговый, дипломатический франковый фонды; фонд пособий семьям героев Гражданской войны (терминология в противоположных лагерях была одинаковой — только герои разные). 120-тысячный фонд был, видимо, резервным; на самом деле 120 тысяч в фонде числилось только в момент его возникновения. Согласно актам ревизии Финансового отдела на 1 января 1924 года, в особом стерлинговом фонде оставалось 4715 ф. ст. и 274 150 фр., на 1 января 1926-го — 4 тыс. ф. ст., год спустя — 2500 ф. ст.

Предоставляемые финансовыми агентами деньги приблизительно поровну тратились на содержание дипломатических учреждений и поддержку гуманитарных организаций. За 1924 год Миллер передал Совету послов 115 300 долл, (здесь и далее опущены центы) и 8,5 тыс. ф. ст. Из них 62 210 долл, пошло на поддержку гуманитарных организаций и помощь беженцам, остальное было зачислено в дипломатические стерлинговый и франковый фонды.

Расходы на содержание дипломатического аппарата быстро сокращались, как сокращался и сам аппарат — отчасти из-за отсутствия денег, отчасти за ненадобностью. Так, сокращенная смета расходов по дипломатическим и консульским учреждениям с 1 января 1923 года составляла 4255 ф. ст. (здесь и далее опущены шиллинги и пенсы) в месяц, а представительства несуществующего правительства в той или иной форме наличествовали в 25 европейских странах. В 1928 году расходы сократились до 5450 ф. ст. в год.