Золото Колчака

Никольский полагал, что задержка с передачей качественных денежных знаков объяснялась материальной заинтересованностью американцев, собиравшихся выпускать для нужд своих экспедиционных войск рубли, приравненные к 50 центам, — по примеру японцев, печатавших иены с надписями на русском. Всего японским «Чозен-банком» было выпущено в обращение до начала 1920 года таких денежных знаков на сумму около 10 млн иен. Французский полуправительственный Индо-Китайский банк также планировал выпуск в обращение франко-рублей, по курсу 60 сантимов за рубль. Протесты российских финансистов и дипломатов заставили французов и американцев отказаться от своих намерений. Впрочем, неизвестно, что сыграло большую роль — уговоры А. Г. Рафаловича, разъяснявшего в Министерстве финансов Франции, что выпуск франко-рублей является грубым нарушением прав Российского правительства, или падение рубля, сделавшее фиксированный курс франко-рубля крайне невыгодным.

На наш взгляд, в отказе передать Омскому правительству кредитные билеты меркантильные соображения вряд ли сыграли решающую роль, ведь никто не мог гарантировать, что оно не исчезнет столь же быстро, как его предшественники.

Ко всем прочим бедам запрет на хождение керенок снизил мотивацию бойцов армий белых. Ранее одним из стимулов был захват денег у пленных или убитых красноармейцев. Жалованье у них было выше, чем у белых, и командование красных как будто не скупилось на «премиальные». Теперь эти бумажки теряли цену.

Недоверие к сибирским деньгам и их плавающий курс, наличие в обращении наряду с ними пользовавшихся наибольшим доверием денежных знаков — романовских, а также денежных знаков Временного правительства различных номиналов и всяческих денежных суррогатов создавало благодатную почву для спекуляций. На разнице курсов валют играли менялы-китайцы, спекулянты прочих национальностей во Владивостоке и Харбине и даже солидные банки. Генерал-лейтенант А. И. Дутов «вне всякой очереди» телеграфировал Верховному правителю со станции КВЖД Ханьдаохедзы о причинах случившейся здесь железнодорожной катастрофы, а также забастовки рабочих:

Нахожусь на станции Ханьдаохедзы, разбираясь в крушении у этой станции, предполагаю не злой умысел, а плохое состояние пути. Вообще путь Дальнего Востока никуда не годен. Хунхузами[3] здесь оперируют как средством многое скрыть. Выясняя причины забастовки, доношу, что, по имеющимся сведениям, Русско-Азиатский Банк платежи, вклады принимает керенскими, романовскими, сам же платит рабочим, служащим сибирскими, наживая огромные суммы на лаже[4]. Имею реальное предположение, [что] забастовка вызвана провокационно польскими служащими и заправилами дороги, которые предполагают естественным незаметным путем продать дорогу иностранцам, американцам, застрельщиками выпущены китайцы… Лично убедился, что в полосе отчуждения ничего абсолютно нельзя купить на правительственные деньги.

В этом тексте отчетливо отразились умонастроения значительной части российских военных и политических деятелей: объяснение тех или иных проблем происками иностранцев и инородцев, и — как ни странно это звучит для уха бывших советских людей, привыкших считать белых защитниками «помещиков и капиталистов», — антибуржуазность. Белые добивались помощи от иностранцев — и одновременно боялись их, боялись, что они воспользуются беспомощностью России для захвата ее территории и установления своего господства в экономике.

Слухи о неблаговидной деятельности Русско-Азиатского банка ходили и в дальнейшем. После очередной скандальной информации, появившейся в прессе, новый министр финансов Л. В. фон Гойер, сменивший Михайлова в августе 1919 года, в прошлом управлявший Шанхайским отделением Русско-Азиатского банка, сообщал в отделение банка в Харбине: Агент Российского Телеграфного Агентства в Харбине телеграфирует: «Игра на деньги достигает апогея. Лаж: 2500 сибирских за 1000 романовских. Вдохновителем игры является Русско-Азиатский Банк открыто торгующий деньгами располагая громадными запасами мелких знаков банк отказывает в них населению, продавая китайцам-менялам. Население поставленное игрой в невозможные условия открыто ропщет. Необходимы немедленно радикальные меры пресечения».