Золото Колчака

Приобретение же, за счет части наличного золотого запаса, необходимейших предметов домашнего обихода и элементарных орудий производства до некоторой степени будет способствовать восстановлению экономической жизни страны и трудоспособности русского народа, что неизбежно предохранит народное хозяйство от окончательного развала и, в свою очередь, поможет началу производства ценностей. За счет вновь создаваемых благ постепенно восстановится золотой запас и укрепится денежная система. В национальном движении народные массы не будут тогда видеть одни лишь малодоступные для их сознания высокие идеалы, оно станет ближе им, сделается неотделимой частью Русского народа и, будучи осознано им, неминуемо поведет к упрочению Государственной Власти по всей Российской территории.

Угет полагал, что другого выхода нет и предлагаемая им «крайне болезненная мера… лишь одна еще сколько-нибудь в состоянии предупредить окончательную национальную катастрофу». Записка датирована 17 декабря 1919 года, на ней его же рукой надписано: «Проект телеграммы, которая не была отправлена ввиду событий в Сибири».

Катастрофа, о которой предупреждал Угет и приближение которой ни для кого не было секретом, разразилась скорее, чем предполагали участники событий, и все-таки застала их врасплох.

СПАСТИ ЗОЛОТО!

Впрочем, «катастрофа Белого движения в Сибири», как впоследствии назвал свою мемуарную книгу один из участников событий, застала врасплох не всех. Надвигающийся крах был, возможно, лучше виден издалека: российские дипломаты после сдачи Омска заговорили о необходимости передачи верховной власти генералу Деникину. Другая проблема, которая волновала дипломатов, поставивших крест на правительстве Колчака, — судьба золотого запаса, единственного надежного материального ресурса антибольшевистского движения.

«С отходом из Омска Сибирское управление, по-видимому, получает в значительной мере местный провинциальный характер», — писал Бахметев Маклакову в начале декабря 1919 года. Посол в Вашингтоне полагал, что пора предпринять «активные шаги» для перенесения на Юг «центра верховного государственного действия». Он опасался усиления японского влияния — это казалось ему неизбежным в той ситуации, в которой оказалось правительство Колчака. «Вообще, кругозор Сибири крайне узок, и все происходящее в мире невольно рассматривается сквозь желтую призму». Передача власти — скорее, символа верховной власти — на Юг представлялась ему недостаточной. Он считал, что «единственным местом, откуда свободно, без подчинения местным влияниям и с полной ясностью кругозора можно направлять национальную политику России, является какой-либо заграничный центр — Лондон, Париж — безразлично». И предлагал С. Д. Сазонову, министру иностранных дел, «узурпировать власть».

Во второй половине ноября Бахметев по согласованию с Сазоновым начал переговоры с Госдепартаментом о передаче на хранение американскому правительству российского золотого запаса. Колчаковское правительство поначалу не было поставлено в известность об этих переговорах. В качестве возможного гаранта сохранности золота было избрано именно американское правительство потому, что правительства Великобритании и Франции наложили секвестр на находившиеся на их территории российские деньги и имущество; они же были крупнейшими кредиторами России. Американская администрация проводила в отношении российской собственности гораздо более либеральную политику и фактически встала на путь сотрудничества с российским посольством. К тому же Бахметев имел, по одному из его излюбленных выражений, «доверительные» отношения с дипломатическим ведомством страны пребывания.

Проблема заключалась не только (и не столько) в том, чтобы американцы согласились взять золото под охрану. Российские дипломаты хотели получить гарантии того, что золотом можно будет впоследствии распоряжаться в интересах «национального движения». Очевидно, что и российские, и американские дипломаты считали Колчака «отыгранной картой». Но вопрос о том, кто станет его преемником и кто будет определять, какая антибольшевистская группировка является выразителем интересов «национальной демократии», оказался камнем преткновения.

В письме заместителю государственного секретаря Брекенриджу Лонгу, написанном вскоре после их встречи и устных переговоров, Бахметев привел целую систему аргументов, основанных на логике и практике, но вряд ли состоятельных с юридической точки зрения. Российский посол напоминал, что Соединенные Штаты де-факто признали право Колчака распоряжаться золотом. Американское правительство заключило контракты на продажу «некоторых материалов» (то есть винтовок и патронов) под залог золота. Следовательно, полагал Бахметев, нет никаких причин не признавать право другого, аналогичного колчаковскому, правительства распоряжаться золотом в интересах «национальной борьбы в целом».