Золото Колчака

Телеграмму отправил Никольский. Чтобы не допустить утечки информации, он передал ее через английскую военную миссию. Использовав шифр миссии, под видом ее служебной телеграммы он передал приказ англо-американскому синдикату перевести всю выручку от золотого займа на счета Замена и Угета. Телеграмму передали через Гонконг-Шанхайский банк, в котором и был размещен золотой депозит. В телеграмме говорилось: Поставьте их (суммы инотдела. — О. Б.) на особые частные счета ваши в банках, пользующихся наибольшим доверием, и примите все меры к сохранению этих сумм, в случае наступления неблагоприятных политических [событий]; фактическое распоряжение счетами должно производиться вами пока лишь по получении платежных приказов иностранного отделения, ввиду того, что вся политика министерства финансов направлена к сосредоточению распоряжения валютою в одних руках. При разнородности притязаний со стороны разных правительств, ведомств и посольств, иной порядок невозможен, так как лишает возможности строить какие-либо предположения о покрытии расходов на будущее. Все финансовые агенты будут уведомлены о заключенных нами контрактах и суммах, ассигнованных на содержание заграничных установлений, и если наступят крайние внешние обстоятельства, они должны будут распоряжаться самостоятельно в государственных интересах находящимися в их ведении суммами, согласуя свою деятельность с указаниями Бернацкого.

При определении лиц, на которых он намеревался возложить «тяжелое бремя ответственности», Бурышкин руководствовался не личными предпочтениями, а, как ему казалось, объективными критериями:

1. Эти лица должны были быть связаны с Министерством финансов прежнего времени (до октября 1917 года) и занимать и ранее положение, делавшее естественным исключительное к ним доверие.

2. Они должны были иметь достаточный навык к самостоятельной ответственной деятельности.

3. Эти лица должны были пользоваться значительным авторитетом в правительственных кругах тех стран, где протекала их деятельность.

4. Эти лица не должны были входить в число непосредственных деятелей Министерства финансов в Сибири, дабы не создать впечатления, что передача сумм сопровождается какими-либо частными посторонними делу соображениями или соглашениями между ответственными лицами и исполнителями.

5. Они должны были трезво оценивать положение в России после большевистского переворота и быть исключительно преданными белому движению.

Превентивные меры для спасения казенных средств за границей были приняты российскими финансистами еще до получения телеграммы Бурышкина. 13 декабря 1919 года российский поверенный в делах в Лондоне Е. В. Саблин телеграфировал Маклакову: «Замен едет в начале будущей недели. Его присутствие здесь оказалось необходимым, дабы урегулировать вопросы о казенных суммах, каковые, не исключая и сумм золотого займа, рисковали быть арестованными Английским Правительством в случае осложнений в Сибири. Дабы избежать повторения событий начала 1918 года, когда находившиеся на текущих счетах Посольства и других официальных учреждений в Лондоне суммы были арестованы по распоряжению здешнего Казначейства, мы предприняли ряд шагов, которые, по-видимому, увенчались успехом».

Опасениями за судьбу казенных сумм в случае падения правительства Колчака объяснялись и действия российских представителей в США. 24 декабря банкирскому дому «Киддер, Пибоди и К⁰» было направлено, за подписями Б. А. Бахметева и С. А. Угета, распоряжение об открытии счета на имя Угета, российского финансового атташе (S. Ughet, Russian Financial Attache) и о перечислении на этот счет всех средств, которые находились на счету Омского правительства, открытом 18 декабря. В письме от 27 декабря «Киддер, Пибоди и К°» уведомляли своих клиентов, что 15 662 500 долл, переведены на счет Угета.

В результате операций с золотом и серебром было получено около 190 млн зол. руб. в иностранной валюте. Из них около 90 млн руб. было израсходовано и приблизительно 100 млн руб. находилось в распоряжении Министерства финансов. Часть этой суммы содержалась на счетах агентов российского правительства, большая же часть значилась за Иностранным отделением. Операции по переводу наличности продолжались до середины января 1920 года, когда «атаман Семенов запретил что бы то ни было переводить из Владивостока и объявил, что нарушение этого распоряжения будет рассматриваться, как нарушение боевого приказа». К этому времени Никольскому удалось перевести «нашим представителям за границей… почти всю нашу валютную наличность». На счетах Иностранного отделения оставалось не более 1 млн иен.

Атаман Семенов, получив от Колчака «всю полноту власти», немедленно взял под контроль остатки казенных средств и направил грозную телеграмму в российское консульство в Харбине на имя Никольского: