Золото Колчака

Павел Афанасьевич Бурышкин, которому пришлось сыграть решающую роль в том, что средства, числившиеся за колчаковским правительством, не попали в руки его противников или сомнительных союзников вроде атамана Семенова, был, как и многие деятели революционной эпохи, довольно молодым человеком. В 1919 году ему исполнилось 32 года. К этому времени он успел окончить два высших учебных заведения (юридический факультет Московского университета и Московский коммерческий институт) и прошел серьезную деловую школу. Выходец из состоятельной купеческой семьи, он смолоду был занят в семейном бизнесе (в 2 5-летнем возрасте стал директором Товарищества торговли мануфактурными товарами «А. В. Бурышкин»), был совладельцем ряда страховых и финансовых компаний и принимал участие в руководстве их деятельностью. Неоднократно избирался в различные представительные органы российского бизнеса, был среди прочего старшиной Московского биржевого комитета, членом Совета съездов представителей промышленности и торговли.

Бурышкин был также довольно заметным общественным и политическим деятелем — гласным Московской городской думы, членом московской группы ЦК Прогрессивно-экономической партии, членом редакционного комитета газеты «Утро России». В годы Первой мировой войны Бурышкин был товарищем председателя Всероссийского союза городов, членом Центрального и Московского военно-промышленных комитетов. В 1917 году Бурышкин — товарищ Московского городского головы, участник Государственного совещания; в октябре он возглавил торгово-промышленную группу в Предпарламенте (Временном совете Российской республики). Его кандидатура дважды рассматривалась для назначения на пост министра промышленности и торговли во Временном правительстве, но в одном случае он отказался из солидарности с ушедшим в отставку министром А. И. Коноваловым, в другом против его назначения выступили собратья по «торгово-промышленному классу», недовольные его участием в «эсеровской» городской управе Москвы. Бурышкин принимал участие в борьбе с большевиками с первых дней октябрьского переворота. Входил в различные антибольшевистские объединения: в Правый центр, затем в кадетский Национальный центр. Летом 1918 года пробрался на Юг, к генералу Деникину. Весной 1919-го Национальный центр направил его в Сибирь. В Омске он вошел в состав Государственного экономического совещания, стал начальником Главного управления заграничных заготовок (Главзаграна), а в ноябре 1919 года — министром финансов в правительстве В. Н. Пепеляева.

Было очевидно, что в случае падения колчаковского правительства — а в том, что это произойдет в ближайшее время, мало кто сомневался — счета правительства за границей, став бесхозными, будут арестованы. Единственным выходом в этой ситуации Бурышкину представлялся перевод государственных средств на личные счета российских финансовых агентов.

Во второй половине ноября в Сибири еще не было известно о начавшемся стремительном отступлении войск Деникина, и Бурышкину, как и некоторым другим членам правительства, казалось необходимым обеспечить передачу средств (прежде всего золотого запаса), находившихся в распоряжении Колчака, под контроль Деникина. Бурышкину были предоставлены «чрезвычайные полномочия по охране ценностей, находящихся на счетах министерства финансов за границей» с правом определить порядок хранения по собственному усмотрению и информировать Совет министров о принятых мерах постфактум.

Позднее Бурышкин признавал, что ему пришлось «законспирировать внешне некоторые стороны своих предположений». Очевидно, он опасался, что идея о переводе казенных средств на личные счета не встретит поддержки среди его коллег.

В конце декабря 1919 года Бурышкин отправил телеграммы в Токио К. К. Миллеру, в Нью-Йорк — С. А. Угету и в Лондон — К. Е. фон Замену, сообщив, что дал «весьма конфиденциальное» указание директору Кредитной канцелярии во Владивостоке А. А. Никольскому «поставить все суммы инотдела» в Японии, Англии и Франции в их распоряжение. Бурышкин сам определил, кому из финансовых агентов доверить распоряжение казенными деньгами.