Золото Колчака

Прилетел из Перекопа
Петр Бернгардович Струве:
Голубь Крымского потопа
С путаницей в клюве.
Сел он к Гирсу на колени
Слава Богу, мель!
Уголок засохшей лени
В улице Гренель.
А на небе, в тучах, Красин;
Радуги все нет;
В мире — слякоть. Выход ясен:
Нужен Комитет.
«Председателем — Залшупин!»[6]
(Струве — ум живой,
Всякий план ему доступен,
Лишь бы деловой.)
«7 пар чистых, 7 нечистых…
Парус — наобум…
6 безмолвных, 5 речистых…
Генералы — в трюм!»
«Не пройдет», — сказал Бернацкий.
«Генералы — вздор!
Путь к победам — только штатский…»
И ввели Земгор.
«Так — всю Русь мы отразили».
(Думают, резвясь:)
«А с Европой — пусть Базили[7]
Установит связь».
Дали Врангелю депешу:
«Сдавшись — победишь».
Но ответил он: повешу
И взорву Париж.
Много было бенефисов!
А дела — хоть брось.
Зол Гукасов, зол Денисов[8]
Весь зверинец — врозь.
Обругали в учредилке;
В прессе — некролог…
Чешут, бедные, затылки,
Глядя в потолок.
Для приличия, однако,
Выбрали Бюро:
И уехали в Монако —
Ставить на зеро.
Вдруг — скандал, с большим конфузом!
Написал Бриан:
«Руки вверх! Отдать французам
Деньги и карман».
Хватит русским князя Львова
В беженской беде;
Но чтоб духу делового
Не было нигде!
Все погибло, кроме чести,
В буре этих слов.
Глядь — левей, на том же месте,
«Комитет Послов».
И опять, сквозь дым и пламя
Грозного толчка
В стане белых реет знамя —
«Белого бычка».

Совещание послов образовало Финансовый совет. Председателем стал Гире, членами — российский посол в Париже, князь Г. Е. Львов, Бернацкий, российские послы в США, Японии, а также дипломатический представитель в Великобритании. «Для ближайшего рассмотрения ассигнований и других вопросов, связанных с управлением и хранением имущества», учредили распорядительный комитет под председательством Бернацкого или его заместителя Новицкого. В связи с «особым положением заведования денежными средствами Японии и Америки» российские послы в этих странах принимали финансовые решения самостоятельно, однако предполагалось «взаимное осведомление и сотрудничество» между ними и Финансовым советом. Позднее в Финансовый совет был включен также Н. В. Савич, член III и IV Государственных дум, государственный контролер в правительстве Врангеля. В Финансовом совете он также исполнял контрольные функции.

Бернацкий, переметнувшийся от генералов к дипломатам, направил Врангелю объяснительное письмо. Бывший министр писал:

Главное Командование совершенно потеряло элементы политической власти, и его органы перестали быть авторитетными в этом отношении. Если бы своевременно, путем сговора с влиятельной частью русской общественности, вопрос о политической власти нашел бы разрешение, то Главное Командование могло бы в новой комбинации играть известную роль. Этого, к великому сожалению, не случилось, а потому приходится констатировать печальные выводы. В частности, ни один из бывших российских агентов — хранителей остатков казенных сумм и других средств — не соглашается через меня направлять их в Константинополь, отрицая за последним всякие титулы…

Ввиду сказанного прошу Вас мои отношения (формальные) к Главному Командованию — считать конченными. Отсюда не следует, что в дальнейшем я останусь безучастным зрителем совершающегося.

.. С точки зрения сбережения ничтожных остатков казенных сумм, разбитых по рукам отдельных хранителей, и хотя бы некоторой их централизации — Дипломатическое Ведомство со старейшим его представителем М. Н. Гирсом является единственным более или менее безопасным убежищем. Бывшее в Париже совещание послов… пришло к известным решениям, которые Вам сообщаются, в том числе — к предложению мне впредь сохранить общее заведование остатками средств и расходованию их по соглашению или указанию Послов. Принимая на себя такую роль, я надеюсь фактически быть полезным делу Главного Командования…