Золото Партии

- А ты думаешь, ты жив? Ха-ха-ха. Извини мальчик мой. Конечно, ты жив, и будешь жить еще очень долго. Почти бесконечно. Просто долгое нахождение в этом месте наложило на меня свой отпечаток. Но помни – боги тоже умирают…

- А где мы находимся?

- Ты сейчас, еГор, находишься в загробном мире. В мире мертвых. И я тут правитель. Я бог производительных сил природы и царь загробного мира. В год твоего рождения. Весной. В период, когда все расцветало и наполнялось жизнью, твой завистливый и злой дядя Семён убил и расчленил меня. Но твоя мать Тамара-Исида сшила меня нитками любви, и энергия земли, наполняющая в тот период воздух, заполнила меня. Позволила мне победить смерть. Но я решил не оставаться в мире живых, а использовал эту энергию, чтобы зачать тебя. А сам навсегда остался в мире мертвых и возглавил загробный суд. На этот суд рано или поздно должен явится каждый мужчина и каждая женщина, чтобы взвесить свое человеческое сердце, а противовесом служит перышко Правды. Этой весной Семён узнал, что ты мой сын и что я правлю в загробном мире. Это его совсем лишило рассудка. Пытаясь убить самого себя, Семён нарушил линию равновесия производственных сил природы. Я ничего не могу сделать с Семеном, потому что у него вообще нет сердца. И перышко Правды бессильно в этом случае. Нарушив линию равновесия в период, когда все должно цвести и прорастать, он обрек на смерть и безумие многих. Никто из живых не должен был видеть то, что вы видели. Когда растут растения, распускаются цветы, зеленеет трава и деревья, вы – живые думаете, что это все просто так. А в каждой набухшей почке, в каждом проросшем стебле, в кусте, дереве и простой травинке - прорастающие души умерших людей, перерожденных в растения, в цветы и деревья. А при нарушении линии равновесия производственных сил природы, души стали прорастать в своих умерших формах. Поэтому из земли и стали появляться мертвые люди. Ты сам это видел. Это ужасно. Убить Семёна мог только ты, потому что в тебе течет живая кровь царя загробного мира, и ты это сделал, восстановив равновесие. Теперь все будет хорошо, мой мальчик.

- Мне не хватало тебя отец. Вернись.

- Нет, еГор. Моё место тут. Для меня счастье - то, что я тебя увидел и знаю, что пока ты есть в мире живых, все будет правильно. Спасибо тебе за глаза. Возвращайся к своим. Когда-нибудь мы с тобой еще обязательно встретимся, и я уверен, что твоё сердце и перышко Правды будут идеально уравновешенны. До встречи.

Осирис вырывает глаза и запускает их по длинному черному столу, за которым сидят собеседники. Глаза катятся и, приближаясь к еГору, набирают скорость. Уже совсем близко к концу стола они отрываются от поверхности на уровень головы еГора…

Вспышка. Яркая вспышка.

****

В глаза еГору ударил яркий солнечный свет. Он прищурился и прикрыл глаза рукой. Чуть привыкнув, он обнаружил себя стоящим посреди красивейшего зеленого парка с водоемами прозрачной воды. Везде гуляли люди. Довольные весной и солнцем. Ничто не напоминало о том, что случилось совсем недавно. Всё цвело и распускалось.

еГор улыбнулся и посмотрел на яркий цветок, который тянулся к солнцу. Вдруг на одно мгновенье он увидел не цветок, а окаменевшую руку, с шипением растущую из перегноя. Почти разложившуюся руку с длинными пальцами, с обломками серых ногтей… но нет. Нет, это был всего лишь красивый весенний цветок, тянувшийся к солнцу.

И только звук донесся из-под земли.

Ашхашхашхашхуашхашхашхашхаш…

02.07.06 14:09

JezusFreakz , ZafuDenZafa

Bespyatkin:

Малиновый звон

«Круто.» Семён - х. ч.

И вышло все, как-то непонятно и вяло. И стало от этого еще противней и гаже. А все от того, что мы пили не водку, а какой-то невнятный напиток под названием «Малиновый звон». С нами была какая-то поэтесса, более напоминавшая климактерическую ведьму, и шофер местной автобазы Грохотов. Он то и принес Этот «звон». Рабочая смена уже закончилась, и сознание законности закваса вселяло в нас некое подобие праздника. Хотя по сути это и был праздник – день строителя. В этот день строители пьют и пребывают в праведной нирване собственной значимости. Но мы пили безо всякой значимости, во-первых потому что ни хуя не построили в предыдущие годы, а во вторых потому, что в «Малиновом звоне» этой значимости просто быть не может изначально. Поэтому, когда меня вырвало на мраморное надгробие какой то Прядкиной В.Г., влиятельный журналист Федерякин сказал – «корм не в коня», и налил еще «звона». Эту порцию я выпил с достоинством и без внутреннего напряжения.

Из закуски был соленый, подсыхающий сулугуни. Стакан пошел по кругу минуя, промежуточные остановки и наконец мы созрели для того, чтобы оценить окружающую среду на предмет поссать и приступить к дебатам.

Как обычно обсуждалась тема ебли. Журналист Федерякин яростно протаскивал в процесс ебли политические интриги, напрочь отрицая ее бытовое значение.