Золото Партии

По вагону забегали люди и проводница. Она кричала нам на тему остатков капитанской колбасы на прокопченном стекле, которые словно сопли ползли всю ночь к столу, портя вид природы и легендарную картину прибытия поезда. Она кричала на самого капитана из порта Ванино, который врос в угол купе как древесный гриб.

Это время выпало у меня из памяти как ненужный хлам. Я очнулся только в метро с больной головой и сонными товарищами — бардами. Конечно, не всем было хуево, но это очень пошлый подход к коллективизму. Мы тряслись в металлической трубе как зайцы и липкими губами пытались договориться о планах и экскурсиях.

Да, я забыл сказать, что из Москвы в Ленинград мы должны добираться самолетом, как в незабвенной комедии Эльдара Рязанова. До этого самого самолета у нас оставалось чуть ли не полдня свободного времени.

Кто-то бредил посещением музеев и Кремля, кто-то призывал прогуляться в Парк Горького, кто-то вообще плел всякую хуйню насчет ГУМа. Мы же втроем твердо решили идти на Арбат. На то было несколько причин.

Там можно поиграть для публики и набрать денег на выпивку, там охуенная булыжная мостовая и еще на Арбате много всяких придурков вроде нас, с которыми можно выпить и пообщаться на темы «Новой волны».

Короче, распрощавшись с основной «массой», мы вышли на «Курской» и перешли на «Арбатско-Покровскую» линию.

Москва 1988 г. День.

Вынырнув из подземелья, мы подсчитали свои финансовые возможности. Они позволяли но, не особо радовали. Пришлось купить «Столичную» и «Фанту». Да, может, это было не совсем эстетично, зато надежно как Т-34.

Пили в подворотне, где-то в районе Дома актера. Потом вышли на Арбат как мушкетеры. Перед нами открылся мир молодежной субкультуры и таинственное чистилище художников.

Пока наши головы приходили в спиртовую норму, вокруг зарождалась арбатская барахолка творчества и самовыражения. Да, тогда на этой знаменитой улице еще не все было поделено, и капиталистическая плесень не поселилась в ее уютных закоулках.

Гости и жители столицы бродили по брусчатке, в восторге останавливаясь у всяких неординарных личностей. А их было там…

Какой-то седой рокер, обставившись гитарными «примочками», наяривал всяко-разно на потертом Gibson’е словно адский мститель.

Пара пацанов орали на углу что-то из Цоя, а художник напротив рисовал на большом ватманском листе толстую мадам с немецким акцентом.

Худой как палочник барабанщик ебашил по консервным банкам, словно это была установка Sonor. Неплохо, впрочем, «вливал» чувак…

Когда все это порядком настоебало, нам пришлось устроиться у какого-то магазинчика, расчехлить гитарки — и пошло, поехало.

— Это шизофрения-я-я-я!!! — ревел я в толпу.

— Мы рождены, что б сказку сделать былью-ю-ю-ю!!! — хором продолжали мы вместе.

Набор наших антреприз был разнообразен и неожидан. Мы пели все, что приходило в голову, включая песню про какого-то ёжика с дыркой в боку.

Вокруг нас тоже собирались люди и кидали в гитарные чехлы мелочь. Блядь, сколько ее было! Интересно, как обогащались постоянные абатские артисты и художники? Ебанутся!

Генок пару раз бегал за коньяком и беляшами. Вы только не смейтесь: беляши с коньяком жрать можно, только потом никому об этом не говорите…

Мы не вылезали из Арбата практически до времени «Х». Местные художники уже хуярили алкоголь с нами и рисовали голых баб.

С этими рисунками мы и припиздили в аэропорт, где официальная делегация липецких и прочих бардов с подозрением осматривала наши карманы. А там были денежки! Да граждане, там были советские денежки, отложенные на «ленинградскую блокаду». Мы понимали, что в Северной столице у нас будет мало времени на осмотр достопримечательностей, и еще меньше возможностей творчески выпить «Агдама».

В самолете мы размягчились настолько, что вели себя подобно герою все того же фильма Эльдара Рязанова. Наверное, под нами проносились серые облака и всякие там ландшафты, хуй знает. Лично мне снилась та толстая мадам с немецким акцентом, которая пела песню об альпийских лугах.

Ленинград. 1988 г. Вечер.

Ленинград, Пулково, время не помню. Какой-то горизонтальный эскалатор и автобус «Икарус» с фиолетовыми полосами на бортах.

Ленинград. 1988 г. Тот же вечер.

Метро с железными ставнями на станциях, Казанский собор, панки, митьки, «Букет Кубани», Сенатская площадь, аперитив «Степной» за 1 р.60 к., Варшавский вокзал, плацкартный до Таллинна.

Часть 2. Точки

Поезд Ленинград — Таллинн. 1988 г. Ночь.