Золото Партии

Пили мы остервенело и навзрыд. Никаких воспоминаний там, или «А помнишь…» не было. В те удивительные годы социализма мы, кроме страсти к коллекционированию открыток, не имели каких-либо общих интересов и компаний. Они возникли позже, и у каждого по-разному.

Но сейчас в теплом уютном купе, кроме нас троих, не спящих и пьющих алкоголь, присутствовало нечто из тех 70-х, тоже мягкое и теплое, как мамина рука.

Очнулись мы только тогда, когда поезд, набрав обороты, миновал Лугу, и уже с полчаса бежал по рельсам, все больше отдаляясь от той толстушки в голубом платье.

Сашка вскочил как ужаленный. Мы спешно помогли ему собрать чемодан. Он оставил всю снедь нам и, выпив напоследок полстакана водки, стал в тусклом проеме готовый на все.

— Давай Санёк, двигай навстречу новому счастью! А то уедем еще дальше, — сказал я, протягивая руку.

Он пожал ее, и мы обнялись, зная, что такие встречи повторяются нечасто, если вообще повторяются. Потом он побежал по проходу, задевая своим чемоданом торчащие ноги пассажиров и всякие углы.

Реакция стоп-крана была внезапна как нападение крокодила. Заскрежетали колеса, посыпались какие-то предметы и громыхнула дверь. Раньше проводницы почему-то нередко оставляли их открытыми. Это до сих пор загадка для меня.

В слабом свете вагонных окон мы увидели, как мой бывший одноклассник мечется в неведомой местности, пытаясь нащупать нужное направление, тот самый вектор, ведущий к важной для него встрече. Ведь точка, в которой мы пересеклись, не была запланирована, и произошел сбой.

В итоге он побрел в противоположную от нас сторону, и вскоре его коричневая болоньевая куртка растворилась в темном мире ночи.

Поезд тронулся, и я опять пересел на диван Насте.

Поезд Ленинград — Таллинн. 1988 г. Очень раннее утро.

— Пойдем, покурим, — предложил я после долгой паузы.

— Пойдем, — ответила Настя. — Смотри, он гвоздики забыл — такие огромные…

Мы стояли в тамбуре, прислонившись к двери, за стеклом которой еле-еле просвечивался одинокий луч солнца. Было еще достаточно темно, но сила ночи была уже слаба, как преданная генсеком страна.

Мы докурили «Родопи», и я вдруг резко притянул девчонку к себе. Мы целовались, словно безумные, под грохот колес и скрежет огромных стальных замков. Мы пытались вдавить себя друг в друга, и это была какая-то животная вспышка страсти, неподвластная разуму.

Так же внезапно мы отшатнулись друг от друга, словно плюс и минус. Затем молча вернулись в купе и допили остатки алкоголя.

— Мы еще встретимся? — спросил я в отчаянии, наблюдая появление рассвета.

— Наверное, встретимся… — опустив глаза, ответила Настя.

В это время ранние пассажиры стали шаркать в сторону туалета, и мы улеглись на своих диванах, словно незнакомые и далекие люди. Я даже не помню, о чем я думал. Может быть о встречах.

Ведь мы с ней действительно встретились. Гораздо позже, в конце 90-х в Москве, в общаге второго мединститута (м. Коньково). Она торговала на рынке пуховиками, а я бухал со студентами-медиками. Но это уже другая история.

А вот сейчас…

Липецк 2010 г. Вечер.

А вот сейчас. Да, вот сейчас я думаю: «Нахуя?» Нахуя мы такие любопытные и усталые, бредем в пыли как вечно голодные антилопы, то натыкаясь друг на друга, то удаляясь. Слово бильярдные шары, блядь!

Вокруг нас кружится жизнь, какие-то кризисы-хуизисы, айфоны и сомалийские пираты. Все это полно смысла или там напряжения.

Но, мы так или иначе движемся по своим векторам, пересекаясь в точках которые не дают нам «вскрыться» в ванной от проебанных денег или убить кого-нибудь за модный девайс или боевой орден. В этих точках мы вдыхаем новую порцию человечности, и они — единственное, что не может отнять смерть. Единственное…

01.12.10 14:07

Bespyatkin

С.К. Латор:

Заячья Лапка. Неслышный зов.

«Cупер на фоне всего этого говна и не только!» Умрищев

«Супер зрительских симпатий»

«Боюсь, этот модус операнди непобедим».

Б.Н. Стругацкий

Федор Григорьевич Ушлепов принципиально не верил в какое-либо везение. Он был человеком прижимистым и суровым, время на хуйню предпочитал не тратить, и занимался ею только в исключительных случаях, то есть, если не оставалось другого выхода. Но, понедельник 17 августа начался совсем по иному сценарию, который он даже не мог себе представить.

С самого утра везло. Песдец просто. Сначала он обнаружил в подъезде полный кулек пивных бутылок, и сразу же сдал его в киоск. Весело позвякивая мелочью, он попесдячил по двору своего дома, когда его внимание привлек небольшой белый предмет в траве.

«Педарасы бумажку какую-то потеряли, — злорадно подумал он. — Ну и поделом им, педарасам».

Тем не менее, он решил подойти и посмотреть, что это белеет в траве — а вдруг это что-то ценное. Когда он подошел к предмету, его лицо озарила дебильноватая улыбка. В траве, поблескивая в лучах летнего солнца, лежал брелок — заячья лапка.

«Ебануцца, какой охуенный день, блять, — восхитился Федор. — В жизни так не везло!»