Золото Партии

Я лежал, запрокинувшись на спину и, через раны от клыков упырицы, вливалась в меня новая жизнь. Жизнь, которая никогда не вернет меня к началу дороги, и выводящая на дорогу, у которой уже никогда не будет конца.

© Портвейн

20.12.03 11:57

Портвейн

Сергей Трехглазый:

Африканка Нага и зеленые муравьи (сказка)

1.

Африканка Нага из племени Адога сидела на берегу одной из многочисленных африканских рек. Левой рукой она растирала себе клитор, а правой зажимала отверстия на сделанной из костей какого-то животного флейте. Разноцветные попугаи, вдыхая аромат её влагалища, тоже что-то от удовольствия чирикали. Особенно расходился самый красный из них. Он чирикал завывающе и истошно. На него обращали внимание почти все проходящие мимо животные. Но никто из них даже и не попытался его съесть, поскольку, во-первых, еды в последнее время было предостаточно, а, во-вторых, слишком ядовитого цвета было его оперение.

Нага любила этого попугая больше всех на свете и, может быть даже, специально для него однажды перестала подмывать своё влагалище. Когда-то она дала ему имя Красный Кеша. Почему именно Кеша и почему именно Красный, Нага не знала. Это устойчивое для неё выражение появилось в её мозгу еще в детстве, когда мать рассказала ей про русского моряка, который, напившись местных алкогольных напитков, голый плясал в центре священного круга и хуй у которого был розовый, как лысина у обезьяны Макао. Вождь племени назвал его Новой Луной и велел своей дочери, одной из самых смрадных женщин племени, во что бы то ни стало от него забеременеть. Сделать это было несложно, поскольку моряк и сам в тот вечер собирался с кем-нибудь перепихнуться. К тому же выпитый им алкоголь затмил все его эстетические чувства, и поэтому он не смог тогда толком рассмотреть свою ночную подругу. Да и вообще ему в тот кон, наверное, было похуй, в какую влажную дыру засунуть своего розового друга.

Вскоре моряк умер от венерических болезней, повторяя в бреду перед смертью непонятные для окружающих его в данную минуту людей слова.

— Красный Кеша, Красный Кеша.

Что это означает, мать Наги не знала и поэтому не смогла ей этого объяснить. Со своей же стороны, дабы читателю был предельно ясен данный текст, замечу, определенно что значит это выражение, я так же не смогу сказать, но мне положительно известно, что звали того моряка Константин Синицын, и вполне возможно, что Красным Кешкой называли его в море похотливые моряки-гомосексуалисты.

2.

Мастурбируя сейчас на берегу реки, африканка Нага думала о судьбе своего племени. Почему-то ни с хуя оно начало сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее вымирать. Только за сегодня скончались три старухи, женщина Кабо и несколько десятков несозревших мальчиков. Все умершие покрывались язвами и умирали от удушья собственными ядовитыми газами.

Первые признаки болезни обычно появлялись за двое суток до кончины. Выражались они в том, что заболевшие непрерывно поносили чем-то ярко зеленым ни как не связанным с гавном вообще и жаловались на острые боли в спине. Впоследствии они покрывались какой-то сыпью, которая, постепенно развиваясь, превращалась во множество кровоточащих язв. С желудком так же происходили необратимые изменения. Он переставал через некоторое время работать и превращался в нечто, из которого через толстую кишку шли эти ужасные ярко-зеленого цвета газы. Причину болезни толком никто не знал. Не знала её и Нага, но предполагала что боги здесь ни при чем, и что виноваты во всем зеленые муравьи.

Примерно неделю тому назад шаман племени объяснил Наги как встретиться с предводителем зеленых муравьев, дабы с ним переговорить и условиться на точном количестве нужных ему жертвоприношений, поскольку дальше так продолжаться не могло. Люди настойчиво требовали от Наги уверенности в завтрашнем дне.

Для этого необходимо было вечером того самого дня, когда шаман в послеобеденном сне увидит волосатую жопу мертвой мартышки и при этом обканчается коричневой спермой, избранной африканке, отцом которой должен быть человек с розовым пенисом, выйти на берег священной реки, сесть на корточки и одной рукой начать мастурбировать, а другой играть на костяной флейте, при этом необходимо так же было смачно пердеть съеденной за обедом тростниковой лепешкой.

Ощущала ли сейчас, трогая свой замызганный клитор и водя пальцем по малым своим половым губам, смрадная африканка Нага себя избранной? Конечно. Ведь в её крови гуляла кровь моряка-коммуниста, а при коммунизме, как вы все, наверное, знаете, пропаганда развита была до самого высокого уровня. То, что вдалбливали отцу Наги, перешло частичн о и к ней. Словно в теле её был установлен некий датчик- приемник, на который из Москвы приходили определенные сигналы, которые этот самый датчик-приемник расшифровывал и вызывал у Наги те чувства, которые требовались Москве.