Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов

Прежде чем отправиться в пустыню,
солдаты долго пили воду из колодца.
Иерокл вылил на землю
воду из своего кувшина и сказал:
«Если должны мы отправиться в пустыню,
то я уже в пустыне.
Если жажда меня сожжет,
то пускай сжигает сейчас».
Вот первая притча.
Прежде чем я отправлюсь в ад,
ликторы Бога позволили мне посмотреть на розу.
Эта роза теперь моя мука
в царствии тьмы.
Мужчину оставила женщина.
И они решили разыграть их последнюю встречу.
Мужчина сказал:
«Если я должен встретить одиночество,
то я уже одинок.
Если жажда меня сожжет,
то пускай сжигает сейчас».
Вот притча вторая.
Ни у кого на земле
не хватит силы быть этим мужчиной.

Китайская трость

Мария Кодама нашла эту трость. Грозная и монументальная на вид, она удивительно легкая. Те, кто ее видит, обращают на нее внимание, а тем, кто обратил внимание, уже ее не забыть.

Я смотрю на нее – и чувствую, что она часть бесконечной во времени империи, которая воздвигла стену, чтобы создать магическое убежище.

Я смотрю на нее – и думаю о Чжуан-цзы, которому снилось, что он бабочка, и который, проснувшись, не знал, человек ли он, которому приснилось, что он бабочка, или он бабочка, которой снится, что она человек.

Я смотрю на нее – и думаю о ремесленнике, который так ловко перегнул бамбук, что рукоятка приходится мне по руке.

Я не знаю, жив он еще или мертв.

Не знаю, даосист он, буддист или обращается к книге шестидесяти четырех гексаграмм.

Мы никогда не увидимся.

Он потерян среди девятисот тридцати миллионов.

И все же что-то нас связывает.

Нельзя исключать, что Он предопределил эту связь.

Нельзя исключать, что Вселенной нужна эта связь.

Одному острову

Как мне воспеть тебя, дивная Англия?
Я, верно, не должен слагать
пышных и трепетных од,
чуждых твоей скромности.
Не скажу ни о твоих морях – которые и есть Море,
ни об империи, которую тебе, маленький остров,
навязали вызовы времени.
Назову вполголоса несколько символов:
Алису, которая снилась Червонному Королю,
который снился Льюису Кэрроллу, ныне ставшему сном,
вкус чая и сладостей,
лабиринт в саду,
солнечные часы,
тоска человека (который никогда не признается, что тоскует)
по Востоку и леденящее одиночество,
которого Кольридж не видел,
но зашифровал точнейшими словами,
шум непрестанного дождя,
снег на щеке,
тень статуи Сэмюэля Джонсона,
вечно звучащие отзвуки лютни,
хоть их никто и не слышит,
стекло зеркала, что отражало
слепые очи Мильтона,
компас, не знающий сна,
Книга Мучеников,
хроника темных времен
на последних страницах Библии,
пыль под мрамором,
таинство зари.
Сейчас мы наедине, таинственный остров.
Никто нас не слышит.
И в наших сумерках мы вольны
насладиться тем, что любезно нам обоим.

Игра в го