Золото тигров. Сокровенная роза. История ночи. Полное собрание поэтических текстов

Приснился он мне в этом доме,
меж этих стен и дверей.
Бог позволяет людям
во сне видеть суть вещей.

Во сне острова я видел,

где скована льдом земля.
О прочем пускай расскажут
могилы и госпиталя.

Родом он был из провинции

где-то в глубинке страны.
(Зазорно писать, что люди
гибнут во время войны.)

Вместе с однополчанами

его из казармы вывели,
в руки дали оружие,
послали навстречу гибели.

Говорильни было изрядно,

дело обставили ловко,
одновременно вручая
распятие и винтовку.

Он слышал спесивые речи

спесивого генерала.
Впервые в жизни он видел,
как кровь на песке застывала.

Он слышал «Ура!» и «Пощады!»,

он к смерти стоял лицом.
Ему лишь хотелось дознаться,
готов ли он быть храбрецом.

Во всем он успел разобраться

в секунду, когда был ранен.
Он молвил: «Я страха не ведал»
и умер на поле брани.

Смерть его стала незримой

победой. И я себе
признался в скорби и в зависти
к этой мужской судьбе.

1982

В глубине полок, за шеренгой книг, накопилась пыль. Видеть ее я не могу, но под рукой – что-то вроде паутинки.

Это мельчайшая часть того хитросплетенья, которое мы зовем мировой историей или космическим процессом. Хитросплетенья, куда входят звезды, предсмертные хрипы, переселения народов, маршруты мореплавателей, луны, светляки, бдения, карты, наковальни, Карфаген и Шекспир.

Входит в него и эта страничка, так и не ставшая стихами, и сон, который видел под утро и уже позабыл.

Есть ли у хитросплетенья цель? Шопенгауэр считал ее такой же неуловимой, как лица или львы, увиденные вдруг в рисунке облаков. Так есть цель у хитросплетенья? В любом случае она не имеет ничего общего с моралью: мораль – выдумка людей, чуждая непостижимым богам.

Может быть, щепотка пыли – такое же необходимое звено этого хитросплетенья, как груженные золотом корабли империй или дымок нарда.

Хуан Лопес и Джон Уорд

Им выпало жить в странную эпоху.

Планета была поделена на разные страны, каждая – со своей клятвой верности, бесценными воспоминаниями, непременно героическим прошлым, правами, обидами, со своей особой мифологией, бронзовыми героями, юбилейными датами, демагогами и символами. Это разделение, дорогое сердцам картографов, предвещало неминуемые войны.

Лопес родился в городе у недвижной реки; Уорд – в окрестностях другого, по чьим улицам бродил отец Браун.

Один выучил испанский, чтобы прочесть «Дон Кихота». Другой исповедовал любовь к Конраду, однажды озарившую его в классе на улице Виамонте.

Они могли стать друзьями, но увиделись лицом к лицу единственный раз, на островах, чье имя сегодня слишком известно, и тогда каждый из двоих был Каином и каждый из двоих – Авелем.

Их зарыли рядом. Теперь они – добыча снегов и тлена.

Это было в те времена, которые отказывается понимать разум.

Порука

Начало ее уводит в самый центр Европы.

Известна и дата – 1291 год.

Ее скрепили люди разных родов, исповедавшие разную веру и говорившие на разных языках.

Они приняли диковинное решение – жить разумом.

Решили забыть различия и подчеркнуть сходство.

Вначале они были солдатами Содружества, а потом – просто наемниками у него на службе, поскольку оставались нищими, привыкли воевать и никогда не забывали, что любая человеческая затея – всего лишь суета сует.

Среди них был Винкельрид, подставивший грудь копьям врага, чтобы спасти друзей.

Среди них были врачи, священники, адвокаты, но были и Парацельс, Амьель, Юнг, Пауль Клее.

В центре Европы, на холмах Европы, год за годом росла твердыня разума и несокрушимой веры.

Сегодня в ней двадцать два кантона. Последний, Женевский, – одна из моих родин.

А завтра будет весь мир.

Может быть, это лишь пустые слова, но если бы они стали пророческими…

Примечания

…атака перуанских гусар… – Один из старейших родов войск Перу, основанный генералом Хосе де Сан-Мартином и принесший победу во время битвы при Хунине 6 августа 1824 года. Это короткое сорокапятиминутное сражение без использования огнестрельного оружия стало одним из решающих в ходе войны за независимость Перу. Отметим, что во время этой битвы освободительными войсками командовал уже не Сан-Мартин (глава первого правительства Перу и национальный герой Аргентины), а Симон Боливар.