Золото змея. Вызов стае

На следующий день у Бирсена, вернее, у младшего сотрудника службы Охраны Совета Нильена, под личиной которого скрывался следователь, был выходной. Время поджимало, Бирсен должен уже совсем скоро предоставить Крегару имена подозреваемых. За несколько дней, проведенных в здании Совета в образе другого человека, он успел узнать достаточно, чтобы указать Крегару как минимум на трех людей, каждый из которых мог устроить покушение на председателя. Указать, но не доказать.

В тот вечер, когда он подслушал разговор Дормана с незнакомцем, Бирсен обходил с напарником этаж. Время было позднее, кабинеты членов Совета опустели. Напарник Бирсену попался молчаливый, поэтому следователь легко расслышал приглушенные голоса, которые раздавались из-за двери одного из кабинетов. Свет в нем, судя по отсутствию желтой полоски внизу двери, был потушен.

Бирсен взглянул на напарника, но тот никак не отреагировал на звуки. Тогда он дождался завершения обхода и, оставшись один, вернулся к тому кабинету. Бирсен прислушался. Людей было двое, и они спорили. Оставаться в коридоре, пытаясь подслушать разговор, было опасно – в любой момент могли появиться непрошенные свидетели. Тогда Бирсен взломал припрятанной шпилькой замок соседнего кабинета, зашел внутрь и прильнул чутким ухом к стене, прислушиваясь к разговору.

Бирсен прокручивал эту сцену в голове снова и снова, сидя в неприметном баре недалеко от Черного замка, смотря на реку за окном и попивая пятиградусную брагу с пышной пенной шапкой. Он занял самый дальний столик в углу и записывал карандашом на салфетке свои ключевые наблюдения, пытаясь понять, к кому ведут все нити и кто все-таки стоит за покушением на председателя.

На одной салфетке он схематично нарисовал в профиль лицо Рины. Природа наградила девушку миловидной внешностью: высокий лоб, точеный носик, губы бантиком и короткие светлые кудри, завитушками обрамляющие лицо. Бирсен следил за ней, когда это получалось совмещать с дежурством. Секретарша редко покидала приемную председателя, и Бирсен видел ее в коридорах в середине рабочего дня лишь несколько раз: когда она отправлялась на обед в столовую, расположенную на первом этаже, и когда неслась в неизвестном направлении с письмами и бумагами.

В конце рабочего дня секретарша покидала Совет и садилась в автобус, который развозил сотрудников по домам. В свой выходной он проследил и за автобусом, взяв в прокате неприметную темно-серую машину. Рина жила в благополучном спальном районе с матерью и братом, к которым она без приключений возвращалась изо дня в день. Бирсен ждал удобного случая изучить ее рабочий стол, но приемная председателя Совета редко пустовала. Тогда он избрал другую тактику. Сталкиваясь с девушкой в коридорах ратуши, он оказывал ей знаки внимания – провожал восхищенным взглядом, подмигивал, посылал смущенные улыбки. Бывший разведчик Бирсен умел превращаться в кого угодно, если того требовало задание. Но Рина была для него мелкой сошкой. Он еще не знал точно, замешана она или нет, но чуял, что она в этой истории не главное действующее лицо.

Он обвел карандашом портрет Рины и перевернул салфетку другой стороной. У председателя был еще один приближенный – Кильяс. Светло-рыжие волосы, бледное лицо, хитрый прищур зеленых глаз. Парень носит дорогие костюмы, он явно из обеспеченной семьи. Бирсен видел его вместе с председателем несколько раз, и ему показалось, что он у нее что-то вроде мальчика на посылках. Кильяс открывал перед ней двери, помогал нести папки с документами, записывал поручения, которые она давала ему на ходу. Выглядел он при этом так уверенно и невозмутимо, словно его все устраивает. Но чутье подсказывало Бирсену, что Кильяс определенно хочет большего. Его взгляд отличался от взгляда других служащих Совета. Те привыкли ощущать себя тенью политиков, быть лишь закулисным персоналом, хорошо знающим свое место. Но Кильяс смотрел по-другому, по-хозяйски. У него на лице были написаны амбиции стать членом Совета, и он их не скрывает.

«Почему? – задался вопросом Бирсен. – Кто-то ему помогает? И поэтому он уверен, что недолго будет на побегушках у председателя?».

Бирсен сделал глоток браги и в несколько штрихов пририсовал к голове Кильяса волосы, аккуратно уложенные набок.

«Педант, – подумал Бирсен. – Чистенький богатенький мальчик с манией величия. Сам руки марать не станет. Воспользуется кем-то более слабым. Кем-то вроде Рины или…». Карандаш Бирсена застыл. Он отодвинул салфетку и взял другую, где стал набрасывать портрет еще одного человека.

На плотной бумажной салфетке стало проступать лицо, хорошо знакомое Бирсену и многим другим служащим Главного полицейского управления. Оно было круглое и чуть полноватое, с густыми темными бровями, прямым носом, выразительными ноздрями и четким контуром губ. Таким видел его в своих воспоминаниях Бирсен, на деле же вышла более уродливая карикатура на молодого Крегара. Да, так мог бы выглядеть Крегар в молодости, ведь его племянник Верт, которого Бирсен резкими штрихами вырисовывал на салфетке, пошел в своего дядю.