Золотое дно

— Вин як профессор, — откликнулся Опанасенко, устанавливая блестящую трубу. — А ничого ни бачит. Тут тильки сто метров — и зараз нефть.

— Ну, не всегда так, Опанасенко, — улыбнулся Васильев, и сразу ему как-то стало веселее от этого разговора. — Знаешь, мы тут с какой скоростью бурим? — Он на мгновение замолчал и затем сказал: — Во много раз больше обычной… Скорость вращения нашего высокочастотного электробура доходит до трех тысяч оборотов в минуту, а при этой скорости он идет в породе куда быстрее. Поэтому так часто тебе приходится наращивать трубы. Ишь, даже не успеваешь…

— Ну, як же так? — с легкой обидой в голосе возразил Опанасенко. — Я моторний. Могу все зробыть.

Он наклонил голову и с удовольствием посмотрел на свои ослепительно начищенные сапоги, такие же блестящие, как стальная труба, которую он придерживал в руках.

— Ну, конечно, — рассмеялся Васильев, — я никогда в этом не сомневался… Честное слово, товарищи, я не думал, что вы все так быстро освоите эту новую установку. Как будто бы всю жизнь работали на таких…

— Мы всю жизнь работали на разных буровых, Александр Петрович, — заметил старик Керимов, аккуратно снимая с белого рукава микроскопический кусочек приставшей глины. — Давно было — тогда руками крутили бур. Нефть руками качали. Потом мотор пришел. Все равно лицо, пиджак черные, как мазут. Трудно было!.. Теперь все будет не так. Мы теперь не рабочие. Нас Саида называет лаборантами-исследователями. Вот мы кто!

Васильев слегка улыбнулся.

— Да, возможно, она и права. С каждой пятилеткой мы идем к тому, чтобы тяжелый труд исчез, чтобы изменилось само понятие о труде и люди добывали нефть, уголь, металл, обрабатывали его, сидя в таких же светлых и чистых комнатах, как эта. Они должны только повелевать машинами. И на буровых в море совсем не останется ни одного человека. Человек будет на берегу управлять моторами. Впрочем, об этом хорошо знает Саида. Это ее мечта. И мы скоро увидим такое время. Но для этого пока еще приходится трудиться и не в таких условиях, как здесь, где вас называют лаборантами, делать подчас и черную, грязную работу…

— Этого не боимся! — с улыбкой поплевал на руки Опанасенко. — Привычны!

В цех торопливо вошла Саида и с тревогой посмотрела на Васильева.

— Опять что-нибудь случилось? — насмешливо спросил Васильев.

Саида смущенно оглядывалась по сторонам.

Васильев крепко сжал локоть Саиды и спокойно проговорил:

— Не беспокойтесь, товарищи. Какая-нибудь неполадка. Видите, как нелегко дается эта мечта о будущем…

— Да я не о том, — взмахнула рукой Саида. — Никаких неполадок. Понимаете, какая беда: я хотела студента отправить на берег, но уже поздно — подводный переход снят.

Васильев облегченно вздохнул, с улыбкой посмотрел на окружающих, словно приглашая их в свидетели: «Ничего не поделаешь, бывают ошибки и у моей помощницы».

Он отвел Саиду в сторону:

— Почему не отправили во-время? Я считал, что он уже на берегу. И, кроме этого, советую сдерживать свои порывы. Не следует зря волновать людей. Каждый из них знает, что над ним сейчас пятьдесят метров воды. Это — пока еще опытная установка, поэтому всякие неожиданности возможны.

— Простите, Александр Петрович, — смутилась Саида.

— Но что же с ним делать? — сдержанно спросил Васильев. — Испытания откладывать нельзя.

— Да, конечно. Все уже подготовлено… А если оставить его здесь до конца испытаний? — неуверенно протянула она.

— Он может не согласиться. Три дня сидеть под водой! Еще неизвестно, что у него за характер. Скажите только этому мальчику, где он находится, и вы увидите, какой визг поднимется. Да, — покачал он головой, — задачу вы мне задали!

Саида потерла лоб:

— Неужели отложить испытания?.. Знаете, Александр Петрович, — обрадованно сказала она: — практикант и не узнает, что наша лаборатория под водой. Ведь он еще не просыпался с тех пор, как мы его сюда притащили…

— Ну, делайте, как хотите, — махнул рукой Васильев и направился к выходу.

Глава двенадцатая КОМНАТА №8

Если бы мы осторожно приоткрыли дверь кабинета в подводной лаборатории, то увидели бы Васильева за письменным столом.

Скоро начнутся испытания. Васильев не отрываясь смотрел в одну точку — на никелированную кнопку у видеотелефона. Она блестела в неярком свете настольной лампы. Иногда инженер болезненно морщился, словно отгоняя от себя какую-то навязчивую мысль. Он напряженно думал. Со стороны казалось, что сейчас в сознании инженера идет невероятная, немыслимая борьба между тысячами вариантов одной и той же конструкции, между различными направлениями последних опытов.

Он ищет, он не может остановиться ни на одном решении. Его поиски мучительны… Мы не знаем, о чем думает инженер. Может быть, о предстоящих испытаниях или о вариантах конструкции электробура… Но он ищет.

Инженер на минуту отвлекся от своих мыслей и с удивлением посмотрел на книжечку с записями, небрежно брошенную на угол стола. Оглянулся на закутанную в одеяло фигуру, лежащую на диване. Подошел к нему, прислушался к ровному дыханию спящего человека и опять возвратился к столу.