Золотое дно

— Ну, что нам еще нужно? — сказал Синицкий, обжаривая рыбу над синеньким огоньком. — Смотрите, полный комфорт. Газовая плита. Знаете, Александр Петрович, мне кажется, что теперь я понял огнепоклонников, — говорил обрадованный студент. — Археологи доказывают, что эти исторические личности строили храмы там, где горели огоньки нефтяного газа. А я думаю, что это были не храмы, а первые газовые кухни.

Синицкий выбрал плоский камень, похожий на низкий стол, тщательно вымыл его и разложил на нем жареную рыбу.

— Прошу к столу! — с широким жестом хлебосольного хозяина обратился он к Васильеву и смущенно рассмеялся: — Попробуйте, что у меня получилось.

Незаметно подкрадывались сумерки.

«Вот и еще один день прошел, а помощи никакой. Может быть, там уже перестали искать», думал Васильев, следя, как его случайный друг убирал с каменного стола.

Сколько времени может продлиться такая туманная погода? Нет, конечно недолго. Но сколько дней и ночей они должны сидеть на этом острове, пока их найдут!

Васильев не мог выносить бездеятельности. Он знал, что теперь уже не погибнет без пищи. Но сидеть здесь и думать что там, под водой, разрушается то, чему он отдал все свои силы, всего себя! Нет, это невозможно… Надо скорее доставать его. Но как? Он вылетит в Москву, в Ленинград, он добьется того, чтобы немедленно начали поднимать из глубины его подводный дом. Его поддержит Али. Он все сделает. Директор тоже согласится на это.

«Сколько еще дней, сколько часов я вынужден провести в бездействии?» спрашивал самого себя бывший капитан подводного дома, лежа на песке и бесцельно смотря сквозь туманную пелену, где светилось желтое пятно угасающего солнца.

Синицкий с тревогой смотрел на Васильева. Он все время молчит. Как тяжело он переживает гибель подводного дома! Вот инженер встал, прошелся несколько раз вдоль берега, затем остановился около шара, зачем-то вытащил из него аккумуляторы и долго смотрел на них.

Вдруг совершенно неожиданно он схватил аккумулятор и со всего размаха стукнул его о камень.

Хрустнула пластмассовая коробка. На песок полился электролит. Темная полоска потянулась к морю.

«Что это с ним? — забеспокоился Синицкий, когда инженер расколотил второй аккумулятор. — Уж не случилось ли чего?» в ужасе подумал он.

Васильев стоял около разбитых коробок, смотрел, как темнеет песок вокруг них, и чему-то улыбался.

* * *

Чуть светало. Взъерошенный паренек выбежал из радиорубки на палубу.

Он прижимал к белому кителю морскую фуражку и беспокойно оглядывался по сторонам. Палуба казалась пустой. Все тонуло в густом голубоватом тумане. Он посмотрел на капитанский мостик, откуда ему слышались голоса, но и там никого не было видно. Подбежал к лестнице, взглянул вверх. Сплошное молоко. «Калтыш» — еле-еле разбиралась знакомая надпись на спасательном круге.

Застучали каблуки по железным ступенькам. На мостике стояли Агаев и Рустамов. Взволнованный радист подбежал к директору института.

— Товарищ начальник, — стараясь говорить спокойно, тараторил он, — нашли! Честное слово, нашли!

— Что? Шар? — обрадовался директор.

— Нет, букву.

— Ничего не понимаю!

Какую букву? — рассердился Агаев. — Говори толком.

— Сейчас Саида передавала.

Агаев и Рустамов побежали в радиорубку.

* * *

За час до того, как радист сообщил про непонятную букву, о которой передавала Саида, находившаяся в этот момент на самолете, на острове происходило следующее.

Васильев, к все более возрастающему беспокойству Синицкого, с той же странной улыбкой выдернул пластины аккумулятора из разбитых банок, разломал их на отдельные полоски и начал аккуратно раскладывать на песке.

Синицкий не мог никак понять, зачем Васильеву понадобилось выкладывать на песке какой-то странный пасьянс из пластин. Наконец, когда все пластины были разделены на части, инженер взглянул на свои разъеденные щелочью руки и сказал:

— Я неосторожно облил электролитом руки. Попрошу вас продолжать дальше мою работу. Сложите из пластинок любую букву.

— Я бы мог подобрать темные камешки, Александр Петрович, — стараясь не рассердить инженера, сказал Синицкий. — Стоило ли ломать аккумулятор!

— Из камешков с самолета не видно, — усмехнулся Васильев.

— А вы считаете, что такие пластинки в тумане увидят? — удивленно спросил Синицкий, но, взглянув на улыбающегося инженера, быстро закрыл рот рукой и обрадованно воскликнул: — Молчу! Точка! — Потом он смущенно добавил: — Да… конечно… Иногда такое подумаешь…

Он быстро опустился на песок, взял в руки пластинку и с улыбкой взглянул на инженера:

— Можно любую букву?

— Конечно, на ваш выбор.

Студент торопливо стал раскладывать пластины.

* * *

В радиорубке было жарко и душно.

— Ну, где же передача от Саиды? — нетерпеливо спросил Рустамов, следя за радистом; тот, закусив губу, нервно вертел ручки приемника.

Агаев взглянул в окно, пытаясь что-либо увидеть сквозь туман.

— Я беспокоюсь за нее. Она полетела со своим локатором на самолете без поплавков.

— Ничего, летчик у нее опытный, — сказал Рустамов. — Но, конечно, пора бы ей вернуться на базу. Горючего нехватит.