Золотой человек

– Нет. Хотелось бы, но у меня дела.

– Вот как… что ж, ладно.

Робот двинулся к выходу, но у двери приостановился.

– Тем не менее спасибо вам, Джим. Знали бы вы, как воодушевляют всех нас ваши успехи! Вы ведь – живое доказательство нашей правоты! Того факта, что человек равен роботу и вполне достоин быть признанным таковым!

– Но ведь человек роботу вовсе не ровня, – с блеклой улыбкой заметил Кроу.

L-87t поперхнулся от возмущения.

– Что?! Как это понимать? Разве вы сам – не живое тому доказательство? Вспомните, сколько баллов вы набрали в Опросах. Максимум! Безупречные результаты. Ни единой ошибки. Еще пара недель, и вы подниметесь до первого класса. Выше некуда.

Кроу покачал головой:

– Прошу прощения, но человек равен роботу не более чем кухонной плите. Или дизельному двигателю. Или снегоуборочному автомобилю. Давайте смотреть в лицо фактам: человеку многое, многое не под силу.

– Но ведь… но ведь… – в растерянности забормотал L-87t. – Вы, наверное…

– Нет, я отнюдь не шучу. Вы игнорируете реальность. Люди и роботы друг на друга не похожи ни в чем. Мы, люди, способны петь, играть роли, создавать пьесы, рассказы, романы, оперы, писать картины, рисовать декорации, разбивать сады, придумывать новые, небывалого облика здания, готовить восхитительные блюда, любить, набрасывать сонеты на ресторанных меню… а роботам все это недоступно. Однако роботы могут строить огромные затейливые города и безупречно работающие машины, трудиться без отдыха многие дни напролет и мыслить, абстрагируясь от эмоций, мгновенно обобщая в голове самые сложные наборы данных.

Таким образом, люди превосходят роботов в одних областях, а роботы людей – в других. Люди наделены широчайшим спектром эмоций. Чувством прекрасного. Способностью воспринимать тончайшие нюансы красок и звуков, все великолепие статуй и негромкой музыки под бокал вина. Все это очень и очень ценно. Можно сказать, не имеет цены и доставляет несказанное наслаждение нам, людям… но совершенно недоступно для роботов. Роботы – стопроцентные интеллектуалы, и это тоже прекрасно. И чувства, и интеллект хороши в равной мере. Тонко чувствующие, восприимчивые к живописи, музыке, актерской игре люди. Мыслящие, строящие планы, конструирующие механизмы роботы. Те и другие достойны всяческого уважения. Но это вовсе не означает, что мы с вами равны. Одинаковы.

L-87t сокрушенно покачал головой:

– Не понимаю я вас, Джим. Неужели вы не хотите помочь собственным же собратьям?

– Хочу, разумеется. Но подхожу к делу реалистически, не игнорируя фактов. Не исхожу из иллюзорного допущения, будто люди и роботы – взаимозаменяемые, идентичные элементы общества.

На миг в зрительных линзах L-87t вспыхнули искорки любопытства.

– Какой же вы предлагаете выход?

Кроу решительно стиснул зубы.

– Вот потерпите еще пару недель, и, возможно, увидите.

* * *

Покинув здание Терранской Службы Безопасности, Кроу свернул на уличный тротуар. Мимо в обе стороны непрерывными потоками двигались роботы, сверкающие машины: корпуса из металла и пластика, вместо жил – эластичные трубки, вместо крови – трансмиссионное масло и гидравлические жидкости. Люди, за исключением служащих в лакеях у роботов, в эти места не заглядывали никогда. Вокруг простирались кварталы всевозможных административных учреждений – сердце, ядро огромного города. Здесь строились все планы, отсюда исходили все распоряжения. Из этого района управляли всей городской жизнью. Куда ни взгляни, всюду роботы, роботы, роботы – на тротуарах, на лентах эскалаторов, на балконах, гуськом катят в здания, один за другим выезжают наружу, стоят тут и там серебристыми, сверкающими кучками, собравшись в кружок, словно сенаторы Древнего Рима, беседуют, обсуждают насущные дела…

Некоторые – впрочем, немногие – приветствовали Кроу легким, формальным наклоном металлической головы и тут же поворачивались к нему спиной. Большинство роботов старательно делали вид, будто не замечают его, либо отодвигались с дороги, опасаясь столкнуться с ним нос к носу. То та, то другая кучка оживленно беседующих роботов вмиг умолкала, заметив Кроу, проходящего мимо, а после, не сводя с него зрительных линз, подолгу провожала сумрачными, изумленными взглядами. Цвет наплечного шеврона, означавший принадлежность ко второму классу, повергал всех в негодование, молчание за спиной незамедлительно сменялось гневным, возмущенным ропотом. Встречные роботы, миновав Кроу, направлявшегося к человеческим кварталам, оглядывались, косились ему вслед.

У входа в штаб-квартиру Местного Управления стояли двое людей, вооруженных ножницами для стрижки кустов и граблями, – садовники, поливающие и пропалывающие газоны вокруг огромного административного здания. Эти уставились на проходящего мимо Кроу, не скрывая восторга, а один нервно, взволнованно, окрыленный надеждой, замахал ему рукой. Ничтожный чернорабочий бурно радовался, ликовал, видя воочию единственного из людей, удостоенного класса.

В ответ Кроу тоже махнул рукой.

Глаза садовников округлились, взгляды исполнились благоговения. Позабыв о работе, оба замерли, глядя ему вслед.