Золотой человек

– Вы ведь, по сути, препятствуете вращению Колеса!

– Верно, – подтвердил старый Бен Трудник, – так оно и есть.

Сун-у без сил опустился в кресло. Происходящее просто-таки не укладывалось в голове.

– Ума не приложу… чем все это кончится? Если вы замедлите ход Колеса, если расстроите божественный замысел…

– Похоже, хлопот он нам доставит немало, – задумчиво пробормотал Бен Трудник. – Прикончить его, так Длань просто пришлет нового, у них таких сотни. Оставить в живых и отослать обратно – поднимет такой переполох, что сюда все их Покои слетятся. Ох как не ко времени это все! Конечно, ряды наши растут на глазах, но нам бы еще пару-другую месяцев…

Сун-у дрожащей рукой вытер испарину с пухлых щек.

– Убив меня, – пролепетал он, – вы скатитесь вниз с лестницы мироздания на многие сотни ступеней. Подумайте, стоит ли, поднявшись так высоко, пускать по ветру труд стольких эпох?

Бен Трудник, сверкнув голубым глазом, устремил на него немигающий взгляд.

– Друг мой, – неторопливо заговорил он, – верно ли, что следующее воплощение всякого зависит от благочинности его поведения в сем воплощении?

– Разумеется, – кивнул Сун-у. – Это общеизвестно.

– А что есть единственно верное поведение?

– Покорность предвечным вселенским силам, претворяющим в жизнь божественный замысел, – без запинки ответил Сун-у.

– Так, может быть, все наше движение – тоже часть этого самого замысла? – задумчиво проговорил Бен Трудник. – Может, предвечным вселенским силам и нужно, чтоб мы осушали болота, истребляли саранчу и прививали детишек от оспы? Может, за этим вселенские силы и вознесли нас сюда?

– Если вы лишите меня жизни, – захныкал Сун-у, – я стану мухой. Мухой-падальщицей! Я уже видел ее, синебрюхую, с прозрачными крылышками, копошащуюся в полуразложившемся остове дохлого ящера… среди гнилых, окутанных испарениями джунглей планеты, которая хуже любой выгребной ямы! В заштатной, далекой звездной системе, у самого подножия лестницы!

Всхлипнув, он вытер заслезившиеся глаза, но тщетно: слезы текли ручьем.

Увы, Трудника-старшего его горе разве что позабавило.

– Это почему же?

Сун-у, шмыгнув носом, густо покраснел.

– Я согрешил. Совершил прелюбодеяние.

– И не можешь очиститься?

Отчаяние захлестнуло Сун-у с головой.

– Времени нет! Мой разум нечист до сих пор! – вскричал он, ткнув пальцем в сторону Фрийи, замершей на пороге спальни в одних лишь домашних шортах, сверкая белизной стройных, не тронутых загаром бедер. – Голова все еще полна плотских мыслей! Нет мне спасения, нет! Еще восемь месяцев, и моровое поветрие завершит мой оборот Колеса! Вот дожил бы я до глубокой старости, сделался дряхлым, беззубым, утратил бы аппетит…

Осекшись, Сун-у окинул взглядом собственное брюшко и конвульсивно содрогнулся всем телом.

– Одним словом, времени на очищение и искупление греха у меня нет, – поникнув головой, подытожил он. – Если верить анализатору, мне предстоит умереть молодым.

Внимательно выслушав его излияния, Трудник-старший наморщил лоб и надолго задумался.

– Моровое поветрие, стало быть, – наконец пробормотал он. – Опиши-ка симптомы, да как можно подробнее.

К концу рассказа оливково-смуглое лицо Сун-у сделалось бледно-зеленым, точно болотная ряска. Едва он умолк, Бен Трудник многозначительно переглянулся с сыновьями и поднялся на ноги.

– Идем, – без лишних слов велел он, подхватив барда под руку. – У нас есть что тебе показать. Сохранилось со старых времен. Рано или поздно мы сами такое же делать научимся, но пока в наличии только жалкие остатки. Приходится держать под охраной, за семью замками.

– Ничего, – подал голос один из его сыновей, с ухмылкой подмигнув брату. – Ничего, для доброго дела не жалко!

* * *

Дочитав официальный отчет Сун-у до конца, бард Чай бросил бумаги на стол и, недоверчиво сощурившись, взглянул в глаза подчиненного.

– Ты уверен? Продолжать расследование действительно ни к чему?

– Еще немного, и эта секта зачахнет сама собой, – равнодушно подтвердил Сун-у. – Поддержки в народе у нее не имеется. Так, клапан для выпуска пара, не более. Ничего существенного.

Однако Чай, по-прежнему недоверчиво щурясь, принялся перечитывать отчет заново.

– Что ж, полагаю, ты прав, но мы слышали так много…

– Наветы, – туманно, уклончиво заверил его Сун-у и повернулся к дверям. – Слухи, сплетни… Могу я быть свободен?

– Не терпится в отпуск? – понимающе улыбнулся Чай. – Да, понимаю, каково тебе там пришлось. Должно быть, этот отчет досуха тебя выжал. Сельская глушь, захолустье, трясина невежества… Пора бы заняться просвещением сельских жителей всерьез. Похоже, в невежестве и нестроении прозябают целые области. Кто приведет этих бедняг к Чистоте, кроме нас? Таков наш исторический долг, смысл существования всей нашей касты.

– Воистину, – пробормотал Сун-у и, поклонившись вышестоящему, выскользнул из кабинета.