Золотой корсар

— Я ничего не собираюсь от вас скрывать, — улыбнулся Иаков. — Сейчас вы все узнаете… Паоло, в соответствии с моими распоряжениями, ты ведь изучал науку и, насколько мне известно, на первом своем бриге имел богатый выбор книг, в том числе и рукописных, да и ты, Людовик, получил, если не ошибаюсь, неплохое образование. Полагаю, вам известно, что вода состоит из чистых водорода и кислорода.

— Да.

— Один французский ученый установил это в конце восемнадцатого века.

— Верно — Лавуазье.

— В нашей же семье еще три века назад научились получать ее в процессе простейших опытов. Таким же манером ее производят и здесь — и наилучшего качества.

— Но воздух?

— Это ведь смесь кислорода с углеродом, не так ли? Разве не могу я извлекать кислород из определенных веществ и углерод из каких-нибудь других в количестве, достаточном для такого города, как Аурелия, в которой насчитывается всего сто семьдесят восемь жителей, преданных слуг нашего древнего рода. Их признательность мне безмерна, так как все они здесь счастливы. Правда, воздух постепенно ухудшается, но я его постоянно обновляю. Со времен моего деда здесь было проведено столько опытов, все было так четко регламентировано, что у нас больше ни с чем не возникает никаких проблем.

Паоло посмотрел на Людовика, и во взгляде его читалось:

— Ну, что я тебе говорил!.. Голова!

Его друг, давно уже стоявший с разинутым ртом, казалось, и вовсе потерял дар речи.

— Тепло я добываю естественным путем — через огонь; но сжигаем мы здесь лишь чистые газы.

— А свет?

— Это молния.

— Молния?

— Да. Или, если желаете, электричество. Здесь у меня имеется искусственное солнце, и, по желанию, я то усиливаю, то ослабляю его сияние; проще говоря, делаю то день, то ночь.

— Но почему бы не позволить свету гореть всегда?

— А как же сон? И темнота бывает полезной.

— Это уж точно.

Еврей продолжал:

— Я дам вам провожатого, вы пройдетесь по Аурелии и как следует все осмотрите.

Вам покажут мои фабрики. Вы увидите, как получают воду, полюбуетесь на электрические аппараты, пресытитесь всякими чудесными штуковинами, а потом мы отужинаем.

— Но как же наши невесты? — поинтересовался Людовик.

— Терпение, мой друг, терпение: к ним вас проводят после трапезы.

Любопытство Людовика еще было удовлетворено не полностью.

— Но почему, — спросил он, — ты не живешь здесь постоянно?

— Потому что это не жизнь, а рай. Многие великие умы, которые жили здесь до меня, ослабли и притупились. Я приезжаю сюда лишь на несколько недель, а потом возвращаюсь в Алжир, где меня ждет работа.

Глава X. Поцелуи

Молодые люди отдыхали под тенистой листвой двух апельсиновых деревьев.

Золоченые фрукты, благоуханные цветы, гладкие зеленые листья колыхались под легким бризом, вызванным гигантским веером.

Все в этом волшебном городе походило на феерию; складывалось впечатление, что вы попали в сказку из «Тысячи и одной ночи», и время от времени юношам казалось, что они стали жертвами иллюзии.

Паоло пробудился первым и позвал товарища.

Покинув гамаки, они решили прогуляться по саду.

— Выглядишь каким-то встревоженным, — заметил Людовик.

Во взгляде Корсара с золотыми волосами читались грусть и беспокойство.

— Просто, дорогой друг, я злюсь на самого себя, — вполголоса сказал юноша Людовику.

— Но из-за чего?

— Из-за собственного бессилия.

— Не понимаю.

Паоло еще больше понизил голос.

— Этот еврей, — промолвил он, — нас подавляет. Он — наш господин. Он — наш бог.

— И дает нам это почувствовать! — сказал Людовик.

— Он обещал нам вечную жизнь.

— Не совсем. Он гарантировал нам болезни и страдания. Мы должны будем рисковать ради него жизнями, а что если мы вдруг умрем?

— Наверное, так и будет. Мы как два кувшина… которые в конце концов разбиваются. Вот и мы разобьемся, но он получит наших сыновей.

— Которых мы отдадим в рабство этому старому эгоисту, обречем на смерть в сражениях.

— Причем в сражениях, им же и развязанных.

— В сущности, наша роль отвратительна.

И Паоло, содрогнувшись от гнева, добавил:

— И это я, который жаждал свободы! Я, который хотел сам решать, что и как мне делать!.. Порвем с евреем!

Людовик посмотрел на друга с удивлением.

— Как? Ты откажешься от его протекции?

— Почему нет?

— От обещанных наслаждений?

— Я создам себе другой рай. К тому же клетка, пусть даже золотая, пусть даже безразмерная, есть всего лишь клетка. А я люблю летать свободно.

— Но как же молодость, которую он обещал нам сохранить?

— У каждого возраста свои прелести. И потом, он еще не владеет секретом вечной жизни: он его пока не нашел. Кто знает — вдруг он нас надует? Подобные люди все немного безумны. Конечно, он обладает огромными познаниями; он творит чудеса; но загадки жизни ему недоступны, а он не настолько гениален, чтобы так просто сорвать печать, оставленную на книге бытия самой природой.

— Тут я с тобой согласен.