Золотой раб

Мгновение тишины. Затем завопил Тьёрр. И все закричали, захлопали, плясали и высоко поднимали оружие.

– Капитан! Капитан!

Эодан стоял на лестнице, и крики били в его лицо. Сейчас, словно в опьянении, подумал он, я могу простить Марию его триумф!

Но корабль упирался, поворачивал по ветру. Пока Тьёрр ходил между людьми, перевязывал раны и узнавал, что каждый может делать, Эодан совещался. Рядом с ним были Викка, которая держала его за руку и серьезно смотрела на него, и Фрина¸ стоявшая широко расставив ноги на качающейся палубе и вызывающе упираясь кулаками в бока. Деметрий, багровый от подавленного гнева, стоял перед Эоданом; Флавий сидел на мотке веревок, его чеканное лиц было спокойно.

– Вначале мы должны решить, куда поплывем, – сказал Эодан. – Не думаю, чтобы мы могли без вопросов войти в гавань Массилии. Можем ли мы незаметно причалить где-нибудь в другом месте Галлии?

– Это трудный берег для неопытного экипажа, – сказал Деметрий.

– Нарбония вообще густо заселена, – добавила Фрина. – Даже если мы высадимся в какой-нибудь бухте, не думаю, чтобы мы могли далеко уйти пешком, прежде чем нас выследит какой-нибудь префект. – Она посмотрела на запад, в сторону солнца. – На самом деле почти все побережье Средиземного мира в Европе принадлежит римлянам.

– Есть еще Африка, – сказал Флавий.

Фрина задумчиво кивнула. Эодана поразило (как он не замечал этого раньше, с ее коротко остриженными волосами?), какая прекрасная форма у ее головы.

– Мавритания, – сказала она. – Нет, это далеко на запад от нас. Долгий путь по открытому морю с таким маленьким и неопытным экипажем. Нумидия почти точно на юге… но и Карфаген, где тоже живут римляне. И я слышала, что Триполи и Киренаика во многих местах пустынны вплоть до самого моря.

Эодан сказал:

– Клянусь Быком, мы можем обогнуть Галлию и плыть в Ютландию!

Флавий бесшумно рассмеялся. Деметрий загрохотал, как гора, прежде чем обрел дар речи.

– Лучше просто проделать дыру в корабле! Гораздо более легкий способ утонуть.

Фрина улыбнулась кимвру.

– Я должна была ждать от тебя такой план, – сказала она. – Но он прав. Это слишком долгий путь, и океан для нашего корабля суров.

– Что ж, – сказал он, – куда же мы пойдем?

– Я бы предложила Египет. – Эодан удивленно смотрел на нее: ему не часто приходилось видеть, чтобы Фрина краснела; но на упрямо продолжала: – О, мы не сможем зайти в Александрию, как другие моряки. Царь Египта относится к восстаниям рабов не лучше римского сената. Но есть меньшие гавани, или мы могли бы в темноте войти в дельту Нила, или… Это всемирный город, Александрия, даже больше чем Рим. Войдем в него пешком, небольшими группами, с небольшими средствами, и можно спрятаться лучше, чем в самой дикой пустыне. Те, кто захочет двигаться дальше, найдут место на кораблях или караванах, идущих на восток. Вы могли бы пройти до киммерийского Босфора, Эодан и Викка, а оттуда через земли варваров идти к себе домой!

Эодан взглянул на Деметрия. Капитан сказал:

– Думаю, в это время года такое возможно. Ты меня отпустишь невредимым? Боги накажут тебя, если ты нарушишь слово.

Флавий спокойно сказал:

– Случай благоприятствует твоему плану, Фрина. Этот ветер вполне подходит для того, чтобы обогнуть Сицилию.

Эодан поднял меч, бросил его так, что он со звоном впился в переборку, и рассмеялся.

– Плывем!

В следующие несколько часов он был очень занят. Нужно было организовать экипаж, каждому поручить определенные обязанности; ему нужно было побывать повсюду на корабле, подсчитать запасы и определить на каждый день рацион заплесневелых сухарей, червивого мяса, кислого вина и мутной воды. Экипаж решил спать внизу, в яме: большинство боялось морских чудовищ, которые могут схватить в темноте; такие рассказы часто распространяли среди рабов, чтобы держать их в послушании. Расчищенное пространство на баке отвели Тьёрру, Флавию и Деметрию, чтобы их всегда можно было вызвать. Офицеры-пленники будут нести вахту круглосуточно под присмотром капитана и его помощника. Не доверяя самому себе, Эодан попросил Тьёрра постоянно присматривать за Флавием.

Очистив палубу – мертвецов бросили за борт, пообещав принести Нептуну быка в жертву за осквернение его вод, когда будут на суше, – экипаж попытался привести себя в человеческий вид. Сцена была почти веселая. Тьёрр вытащил на палубу кузнечный горн, загремел его молот, и зубило разрубало кандалы гребцов. За Тьёрром стоял черный эфиоп, срезавший столько волос, сколько могли захватить ножницы; тут же ждали чан с морской водой и губка, и гребцы могли надеть туники и набедренные повязки павших матросов, конечно, грязные и рваные, но у рабов на скамьях и такого не было. На палубе у мачты на очаге кипела в котле вода, и дополнительные порции вина предлагались богам или просто выпивались. На головой напрягался единственный квадратный парус, заплесневевший и заплатанный, но уносящий их на юг от Рима.

В голову Эодану пришла мысль, и он с отчаянием сказал:

– Фрина, я не нашел помещения для тебя.

Она посмотрела на каюту, потом снова на него и на Викку. За ее стройной фигурой горел желтый закат.