Золотой раб

– У тебя может появиться возможность, – сказал Митрадат. – Между Римом и Понтом будет война. Еще не сейчас, только через несколько лет, но она назревает и будет безжалостной. Мне понадобятся хорошие офицеры.

– Я не владею этим искусством, великий царь, – сказал Эодан.

– Думаю, ты сможешь научиться. В этом месяце я веду экспедицию на тектосагов. [Тектосаги – одно из галльских племен в Галатии. – Прим. пер.] Их тетрарх – заноза у меня в боку с тех пор, как я занял территорию Галатии. У нас происходят пограничные столкновения, и все галльские кантоны на стороне Рима и интригуют против меня. Они должны понять, кто их господин. Это не будет большой войной – полное завоевание слишком насторожит римлян на этой стадии, всего лишь карательная экспедиция. Но бои будут серьезными, а добыча большой. Я бы хотел видеть тебя и твоего друга алана среди моих приближенных. Думаю, ты хорошо послужишь мне и приобретешь знания и богатство.

– Ты оказываешь мне честь, великий царь, – сказал Эодан.

От таких предложений не отказываются, и оно может оказаться выгодным. Снова скакать на боевом коне!

– Да будет так! Поговорим об этом позже. Теперь – ты говоришь, что твоя гречанка девственница и хочет такой оставаться? Я не возражаю. Пока ты не решишь по-другому и пока она вместе с вами.

– Она спасла меня от рабства, повелитель. Это небольшое вознаграждение ей.

– Как хочешь. Если она действительно образованная, может учить детей дворцовых чиновников. – Митрадат улыбнулся. – А тем временем у тебя и алана есть определенные потребности. Я полагаю, вы оба предпочитаете женщин?

Он подозвал секретаря и отдал приказ.

Уже приближалось утро, когда Эодан и Тьёрр вернулись в свою комнату, оба шли не очень устойчиво. Сопровождавшая их служанка разбудила Фрину, которая вышла из своей комнаты, завернувшись в накидку. В свете ламп ее глаза были темными.

– Что случилось? – спросила она.

– Многое, – сказал Эодан. – И хорошее для нас. Теперь у тебя будет своя отдельная комната и служанка.

– Почему…

У Фрины лицо стало несчастным. Ее взгляд упал на диван и на двух сидевших на нем женщин. Длинные патья и скромные вуали не скрывали, кто они такие.

Фрина побледнела. Она топнула и крикнула:

– Мог бы дать остыть могиле жены перед этим!

Эодан, усталый, удивленный ее гневом, ответил:

– Что хорошего дало бы ее призраку, если бы я оставался меньше, чем мужчина, как ты меньше, чем женщина?

Фрина набросила на лицо накидку и выбежала.

Эодан смотрел ей вслед, ощущая на языке яд своих слов. Но сейчас уже слишком поздно. Рабыня подошла к нему, склонилась и положила руку ему на лоб. Сквозь тонкий шелк он видел, что она молодая и что у нее прекрасная фигура.

Он устало сказал:

– Царь очень добр.

– Да, – согласился Тьёрр. – Но не знаю, не знаю. Все это мы получили, когда со мной не было моего молота. И я все думаю, действительно ли это счастливый подарок.

XVI

Лето в азиатских нагорьях жаркое, но зима бывает очень холодной. После выезда из города Анкира Эодан день за днем чувствовал, как холодный ветер пробирает его сквозь одежду до самых костей. Над головой свинцовое небо, по которому плывут свинцовые тучи. На убранных полях дым. Полей немного; в основном дикие коричневые пастбища, разрезанные мелкими ручьями и голыми холмами. Он на краю Аксилона, обширного безлесного плато, уходящего до самой Ликаонии [Ликаония – историческая область в Малой Азии. – Прим. пер.], и нет почти никаких признаков человека, только немногие стада овец и коз.

Он плотнее завернулся в плащ и подумал о золотых и алых цветах осени в Ютландии. Почему три галльских племени почти двести лет назад покинули такую страну и перебрались сюда?

Но они это сделали, покорили каппадокийцев и фригийцев и создали новое государство на берегах реки Галис. Они, как всегда, оставили местные фермы и торговлю, только брали налоги и часть урожая. Захватчики разбились на три племени в разных частях страны, каждое племя разделилось на четыре кантона, каждый со своим вождем и судьей; считалось, что большой совет правит всеми племенами. Митрадат как-то заметил, что это большой подвиг: так старательно соединить худшие черты монархии и республики. Галлы сторонились городов, держались укрепленных деревень у замков своих вождей. Здесь они практиковали военное искусство, слушали своих бардов и друидов и в сущности оставались печальными фрагментами севера.

– Может, Силы были все-таки не так уж неласковы к нам, – сказал Эодан. – Кимврам было бы хуже, если бы они победили римлян.

Тьёрр удивленно покачал головой.

– Ты странный человек, диса, – сказал он. – Половину того, что ты говоришь в эти дни, я не понимаю.