Золотой теленок

Еще больше сомнений вызывает добровольность решения колхозников «начать в общественном порядке местные дорожные работы». Зато прагматика заранее намеченных планов ясна: трудности финансирования Автодора и ремонта дорог хотя бы отчасти перекладывались на колхозных «добровольцев».

Правда, энтузиастов тоже хватало. Автопробеги – зрелищная акция. Стараниями периодики вновь стала романтической профессия шофера.

Обсуждались тогда периодикой и суды над растратчиками. В ходе «свертывания нэпа» они были не так часты, как раньше, но сама тема растрат по-прежнему считалась актуальной.

К этим темам и отсылает читателей судьба второго спутника великого комбинатора, описанная Ильфом и Петровым в первой части «Золотого теленка». Арбатовский шофер Козлевич вынужден постоянно давать свидетельские показания на процессах растратчиков.

История шофера напоминала читателям-современникам шутку из предисловия к роману – «головотяпство со взломом». В молодости Козлевич «беспрестанно нарушал уголовный кодекс РСФСР, а именно статью 162-ю, трактующую вопросы тайного похищения чужого имущества (кража). Статья эта имеет много пунктов, но грешному Адаму был чужд пункт “а” (кража, совершенная без применения каких-либо технических средств). Это было для него слишком примитивно. Пункт “д”, карающий лишением свободы на срок до пяти лет, ему также не подходил. Он не любил долго сидеть в тюрьме. И так как с детства его влекло к технике, то он всею душою отдался пункту “в” (тайное похищение чужого имущества, совершенное с применением технических средств…)».

Козлевич специализировался на «квалифицированных кражах». А именно – «со взломом».

В итоге, понятно, раскаянье и новая жизнь. Это опять актуальная тема советской периодики: как рецидивисты становятся добропорядочными гражданами.

Таким и стал вор-взломщик. Скопив деньги честной работой в гараже, он «купил по случаю такой старый автомобиль, что появление его на рынке можно было объяснить только ликвидацией автомобильного музея. Редкий экспонат был продан Козлевичу за сто девяносто рублей».

Продажа государственного автомобиля частному лицу – не выдумка Ильфа и Петрова. Во второй половине 1920-х годов случаи такого рода сделок были отнюдь не редкими. О них рассуждал, например, известный экономист Ю. Ларин. Госиздат в 1927 году выпустил его монографию «Частный капитал в СССР»[181].

Ларин – социалист-радикал. И с его точки зрения, технические средства ликвидированных предприятий и учреждений не должны были выходить из сферы государственного контроля. В частности, он указывал, что «приняла заметные размеры продажа автомобилей частным лицам под влиянием режима экономии».

Ну а Козлевичу почти удалось реализовать свою мечту. Он собирался заняться «частным автопрокатом».

Так официально именовалась тогда деятельность владельцев частных такси. Но, подчеркивают Ильф и Петров, автомобиль в провинциальном городе был сочтен предметом роскоши, ассоциировавшейся с кутежами. А главное, арбатовские служащие «прожигали свою жизнь почему-то на деньги, принадлежавшие государству, обществу и кооперации. И Козлевич против своей воли снова погрузился в пучину уголовного кодекса, в мир главы третьей, назидательно говорящей о должностных преступлениях».

Соответственно, Бендеру не составило труда убедить шофера отправиться в Черноморск. Тем более что расходы на горючее не предусматривались: Козлевичу обещана «бочка авиационного бензина».

В авиации обычно использовали бензин высшего качества, что было тогда широко известно. Обещание же Бендера обусловлено контекстом периодики. На вопрос удивленного Балаганова великий комбинатор отвечает: «Людей, которые не читают газет, надо морально убивать на месте. Они никому не нужны. Вам я оставляю жизнь только потому, что надеюсь вас перевоспитать».

Бендер, в отличие от Балаганова, газеты читает регулярно. Потому и знает, что путь в Черноморск – на маршруте очередного автопробега. Значит, машину Козлевича можно выдать за головную. Лидера. И получить все преимущества, что предусмотрены условиями гонки.

Таким образом Бендер обретает собственное транспортное средство. Автомобиль охотников за богатством даже имя получит, словно «военный корабль».

Имя выберет Бендер. Он и скажет Козлевичу, что автомобиль постольку следует назвать «Антилопа-Гну», поскольку машина «отличается замечательной скоростью и благородной красотой линий».

Выбор имени – характерное проявление бендеровской иронии, наряду с эрудицией. Упомянутый великим комбинатором вид антилоп вовсе не «отличается замечательной скоростью и благородной красотой линий».

Как известно, эти антилопы похожи и на лошадь, и на корову, да еще и бородаты, как яки. Они словно бы собраны по моделям различных животных. Вот и в автомобиле Козлевича есть детали иных машин, скорость невелика, так что Бендер не ошибся, а лишь комически обыграл увиденное. Да и слово «Гну» получило зловещие коннотации. Соответственно, у великого комбинатора новый титул – «командор пробега».