Золотой трон (ЛП)

Я слышу подавленный звук от Симмса, но продолжаю.

— Честно говоря, единственный раз, когда я произносила речь, был во время обязательного курса ораторского искусства в моем университете — и я уверена, что и мои однокурсники, и профессор Олбрайт с радостью подтвердят, что все прошло не очень хорошо. Поэтому, пожалуйста, простите меня, если я запнусь.

Раздается смех, за которым следует поток одобрительных аплодисментов. Я слышу, как кто-то кричит «Мы любим тебя, Эмилия!» из глубины толпы, и моя улыбка становится еще шире.

— Для меня большая честь быть здесь сегодня, чтобы отпраздновать День памяти. Основной факт заключается в том, что Германия не существовала бы без храбрых мужчин и женщин, которые посвятили свои жизни сохранению безопасности нашей великой нации.

Раздаются аплодисменты.

— Я знаю, что в целом мы не всегда согласны с политикой, религией или, черт возьми, даже с тем, за какую команду по регби болеть… — Симмс обиженно вздохнул, когда я использовала ненормативную лексику, но, похоже, никого это не волнует. — Но если мы и можем с чем-то согласиться, так это с тем, что наши военные заслуживают признания. Уважения. Памяти. Не только сегодня, но и каждый день в году.

Люди кивают в такт моим словам. Многие достали свои мобильные телефоны и начали снимать. Стараясь не зацикливаться на этом, я ловлю свою мысль, пока она не ушла от меня совсем.

— У нас, людей, есть тенденция делать вещи более сложными, чем они должны быть. Но это… это просто. Наши ветераны позаботились о нас. Теперь наша очередь позаботиться о них.

Их реакция бурная. Мне приходится ждать целую минуту, пока они успокоятся, прежде чем продолжить.

— Без лишних слов… от имени моего отца, Его Величества короля Лайнуса, я имею честь объявить о торжественном открытии ультрасовременного объекта, который вы видите позади меня. Он был построен специально для обслуживания действующих военнослужащих ВВС, вооруженных сил, общей полиции и королевской гвардии, а также отставных военнослужащих и их семей. — Полуобернувшись, я жестом показываю на великолепное стеклянное здание. — Дамы и господа, я представляю вам Госпиталь для ветеранов и реабилитационный центр имени Леопольда и Эбигейл.

Аплодисменты достигают крещендо, когда я упоминаю тезку учреждения — наших павших короля и королеву, потерянных так внезапно во время смертельного пожара в прошлом месяце. Я вижу, как несколько человек в зале вытирают слезы, подавленные эмоциями. Я вижу, как Энни и ее мать ликуют. Я вижу ветеранов Второй мировой войны, гордо отдающих честь. Я вижу дюжину школьников, которые бурно хлопают в ладоши.

И я не могу лгать — несколько мгновений спустя, когда духовой оркестр играет национальный гимн Германии, когда поднимают наш военно-морской и золотой флаг высоко в светлое утреннее небо… Я стою, положив руку на сердце, глаза слезятся от слез, которые наверняка размазывают макияж, над которым так усердно трудились стилисты Леди Моррелл, и чувствую, как мое сердце раздувается от незнакомого прилива патриотизма.

Короны, троны и права крови в стороне…

Это моя страна.

Это мой народ.

И я чертовски горда быть одной из них.

Сегодня.

Завтра.

И во все грядущие дни.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— ЭТА РЕЧЬ НЕ БЫЛА той, что мы обсуждали, — бормочет Симмс сдавленным голосом, когда два часа спустя он усаживает меня в ожидающий нас Rolls Royce. Оглушительный звук одобрительных возгласов толпы немного заглушается, когда шофер закрывает за нами дверь.

— Извини, Джер. — Щеки болят, я позволяю улыбке сойти с моего лица и с резким выдохом опускаюсь на сиденья. Я внезапно выдохнула сверх меры. — Я предупреждала тебя, что не собираюсь следовать твоим сценариям.

Он долго смотрит на меня, на его грузном лице застыло нечитаемое выражение.

— Что? — спрашиваю я, не узнавая его взгляд.

— Вы. Вы были…

Мои брови взлетают вверх. Я никогда не видела, чтобы у спокойного, серьезного Симмса так заплетался язык раньше. И… неужели это румянец окрасил его щеки?!

Невозможно.

— Я хочу сказать, что… — Он прочистил горло. — Вы были очень хороши перед толпой, Ваше Высочество. Естественно. Очаровательно. Конечно, немного неполированно, на мой вкус. И еще вопрос с использованием ненормативной лексики… Но, учитывая все обстоятельства, могло быть и хуже.

— Подождите-ка — вы только что сделали мне комплимент, Симмс?

— Не говорите ерунды. Я просто констатировал факты. — Он поправляет галстук-бабочку и избегает моего взгляда. — Похоже, у вас врожденный талант к этому. Немного практики, и вы легко сможете понравиться публике.

Должно быть, ад замерз. Это единственное объяснение тому, что этот человек — один из главных союзников Октавии — одобряет то, что я сделала.

— Однако я должен сказать, что отдавать старинную диадему ребенку, который будет носить ее только во время игр в одевалки… — Он неодобрительно покачал головой. — Очень нежелательно, Ваше Высочество.