Золотой век. Сборник классической фантастики

НЕСМОТРЯ НА ПРОИСШЕДШЕЕ, РАБОТА продвигалась. С таким оборудованием трудно замедлить темп. За один раз ковшом большого экскаватора Келли вынимал из склона по два кубических ярда, а самосвалы «Дамптор» – самые быстрые уборщики земли, какие изобрели до сих пор. Деннис со своим катком прокладывал для них дорогу, а Том и Толстяк сменяли друг друга на втором бульдозере, который использовали теперь с утра до вечера, чтобы компенсировать отсутствие Семерки. В перерывах оба занимались разметкой, делая расчеты по карте и вбивая вехи. Пиблз отвечал за техосмотр, а в свободное время возился в своей мастерской, ремонтировал системы охлаждения, перезаряжал батареи. Операторы сами заправляли свои машины горючим и простоев не было. Камни и известняк из растущей выемки в склоне перевозили и выкидывали на краю болота, находившегося в дальнем конце проектируемой взлетной полосы. Самосвалы, поднимая громадными ведущими колесами облака пыли, сновали от выемки к болоту, как трудолюбивые пчелы, они сваливали груз и передавали дело бульдозеру, который разравнивал новую, медленно растущую сушу. Когда на пути экскаватора встала скала, ее взорвали аккуратно расставленными шестидесятипроцентными динамитными шашками. Яму заполнили обломками и камнями из развалин, положив сверху слой мергеля. Довершал работу каток.

Закончив налаживать оборудование в мастерской, Пиблз поднялся на холм, осмотреть Семерку. Он подошел, побыл возле нее несколько минут и спустился вниз, почесывая в затылке.

При виде него, Том остановил машину и соскочил с нее.

– Поглядел я на Семерку, – сообщил Пиблз.

– И что ты нашел?

Пиблз широко развел руками.

– Вот такой длинный список. – Он покачал головой. – Слушай, Том, а что там на самом деле случилось?

– Полетел предохранительный клапан и машина побежала, – быстро и твердо сказал Том.

– Да, но… – Пиблз некоторое время выдерживал взгляд Тома, потом вздохнул. – О’кей, Том. Но мне все равно не подлатать ее там. Мне нужно притащить ее сюда, и ты должен помочь мне на своем бульдозере. Там напрочь заклинило ручной тормоз, а правая гусеница вообще соскочила с направляющих.

– А… Так вот почему она не смогла добраться до парня. Гусеница едва проворачивалась, верно?

– Чудо еще, что она столько прошла. Гусеница вся перекрутилась. Семерка ехала почти на одних передних направляющих. И это, я думаю, далеко не все неисправности. Радиатор треснул, как и сказал Гаррис, и Бог знает, что я еще найду, открыв капот.

– А зачем же утруждаться?

– То есть как?

– Мы можем продолжать и на одном бульдозере, – предложил Том. – Оставь Семерку там, где она есть. У тебя и других дел хватит.

– Но почему?

– Ну, я считаю, что нет необходимости влезать во все эти трудности.

Пиблз в задумчивости почесал переносицу.

– Да, но ведь у меня есть запасной радиатор, траки, ножи и даже дизельный мотор. И есть инструменты, чтобы изготовить то, чего мне не хватит. И вот что… – Он показал на кучи земли, оставленные самосвалами. – Вы держите на приколе второй каток, потому что используете этот трактор только как бульдозер. И не говори мне, что вам достаточно одного катка. Если все пойдет так же, а альтернативы я не вижу, тебе придется остановить один или два самосвала.

– Я подумал о том же, как только ты раскрыл рот, – угрюмо проворчал Том. – Поехали.

Они взобрались на трактор и поехали, остановившись на минуту у обнажения пород, чтобы захватить кабель и некоторые инструменты.

Дейзи Этта стояла на краю плато, ее фары слепо уставились на то место, где все еще сохранились следы тела Риверы, окруженные следами других людей. Общий вид машины был плачевным – на зеленовато-желтом корпусе всюду виднелись царапины, когда-то блестящий металл в некоторых местах уже покрылся красно-бурой ржавчиной. И хотя земля была ровной, машина ровно не стояла, правая гусеница соскочила с направляющих – и Дейзи Этта слегка наклонилась, точно человек со сломанным бедром. И, что бы ни заменяло ей сознание, оно усиленно размышляло над основным парадоксом бульдозера, который должен познать каждый оператор, когда осваивает эту машину.

Для новичка этот парадокс – наибольшая трудность. Бульдозер – это ползающий дом, чудовище, соединившее в себе шум и прочность, воплощение непреодолимой силы. Новичок, в голове которого непрерывно крутятся кинокадры с изображением идущей в атаку непобедимой армии танков, сметающих все на своем пути, садится в кабину бульдозера, ощущая неограниченную власть, и одинаково обращается со всеми препятствиями, не зная о хрупкости радиатора, ломкости ножа из марганцевой стали, плавкости перегретого баббита и, более всего, о легкости, с которой гусеницы вязнут в грязи. Спустившись с машины, которую только что превратил в бесполезный, но очень тяжелый, кусок металла, неопытный оператор, обнаружив, что гусеницы полностью скрылись из виду под землей, испытывает удивление, разочарование и вместе с тем острое чувство вины, которое способно одолеть любого человека, совершившего крупную жизненную ошибку.