Золотые ворота. Черное солнце

Дмитро Крутояр принадлежал к династии потомственных зодчих. Начало крутояровской родословной еще в незапамятные времена положил знаменитый казацкий атаман Зиновий Безродный, подвигами которого бредила Слобожанская Украина. Из каких краев вышел их славный пращур, память потомков не сберегла. Семейные предания свидетельствовали лишь об одном: малолетним мальчуганом попал Зинько в татарскую неволю, был продан на невольничьем рынке и провел в рабстве долгие годы, прежде чем его освободили запорожцы. Говорят, молодой пленник без роду и племени сразу же прибился к казачьему кошу, где его окрестили Безродным и вручили освященную саблю. Говорят также, что вскоре он стал любимцем Хортицы. В бою его сердце не знало страха, как не знала усталости рука. Почти каждое лето водил он рыцарей за море освобождать братьев, и ни каменные крепости, ни полчища янычар не могли устоять против его неистовых набегов. Сам султан якобы посулил наградить личным оружием из чистого золота всякого, кто принесет и бросит к его ногам казацкого атамана. Не раз и не два были на Зинька покушения, но он умел беречь свою голову.

Лет тридцать он яростно мстил врагам за нанесенные обиды, а когда незаметно подкралась старость, решил поселиться где-нибудь в глухом уголке Украины. Забрал своих смуглолобых сыновей и верных побратимов и махнул в необжитые степи между Пслом и Ворсклой. На цветущем берегу серебристой Ташани, у дубовой рощи, построил хутор, который получил название Зиньков. Но крымский хан каким-то образом пронюхал о месте пребывания смертельного своего врага и послал янычар заарканить Зинька Безродного и доставить в Бахчисарай.

Наверное, не видела тихая Ташань на своем веку более страшного побоища, чем то, когда зиньковцы кинулись на выручку своего атамана. Щедрой кровью умывалась во время боя земля. Ни один ордынец не избежал кары, но смерть встала и у изголовья Зинька. Смертельно раненный, он подозвал к себе младшего сына, уцелевшего в сечи, и приказал похоронить себя в таком месте, где бы его праха никогда не могла коснуться поганская рука…

Долго раздумывал сын над его завещанием, советовался с седоусыми рубаками и наконец объявил: «Я решил возвести на месте сожженного хутора над отвесным яром каменную крепость, в стенах которой и захороню останки отца». Как только это известие докатилось до днепровских порогов, сотни казаков двинулись к крутому яру над Ташанью. Всяк, кого Зинько Безродный вырвал из неволи, счел своим священным долгом вложить в вековечный дом атамана частицу и своего труда. Теперь уже не узнать, сколько лет и как именно возводилась Зиньковская крепость, однако известно: ни одному из завоевателей никогда не удавалось овладеть ею. Древние летописи рассказывают, что татары и ордынцы не раз пытались таранить ее стены, но проломить их так и не смогли. И поползли среди завоевателей слухи, что крутояровская крепость заколдована, что камни ее скреплены раствором, замешенным на крови…

Неизвестно, была ли хоть капелька правды в тех слухах, но потомки Зиновия Безродного — Крутояры — прославились впоследствии непревзойденным искусством в зодчестве. Церкви и храмы, крепости и дворцы, возведенные ими в разных городах и селах Украины, не имели себе равных. И все чаще к стыдливой Ташани стали наведываться королевские гонцы с тайными намерениями переманить талантливых зодчих на Дунай или за Альпы, на Рейн или к берегам Иордана. Но Крутояров не искушали златозвонные обещания: они держались своей отчизны, украшали ее каменными росписями. И откликнулись только на зов академика-архитектора Беретти, которому царь Николай I поручил соорудить в Киеве университет в память крестителя Руси святого Владимира. Пошли да и пустили корни на крутом берегу Днепра. Их руками и были возведены стены вокруг Лавры, закован в гранитное ложе непоседливый Крещатик, проложены под землей многокилометровые магистрали… За заслуги в деле возрождения «матери городов русских» губернатор выхлопотал для Прокопа Крутояра дворянское звание и небольшое имение. Но достатки и почет не вскружили Прокопу голову. Как и его предки, он каждое утро выходил с кельмой на строительную площадку. И сыновей приучил к своему ремеслу. Когда старшему из них, Дмитру, исполнилось семнадцать, отец повел юношу по улицам, показывая труды своих предков.

— Вот что, Дмитро, — сказал он напоследок. — Недолго уж мне осталось по земле ходить. Тебе суждено приумножить славу нашей династии. Езжай в Петербург и постарайся овладеть современной строительной техникой. А когда вернешься, я передам тебе семейную тайну нашей профессии. Никто не имеет права унести ее с собой в могилу: таков завет первого Крутояра.