Золушки из трактира на площади

Бруни задумчиво грела пальцы о чашку с горячим морсом. Тупая усталость кружила голову, но она не отказалась бы от прикосновений сильных мужских рук к своему телу, от ночных шепотков и тихого смеха, от замирания — кожа к коже.

— Хозяйка, мы закончили! — крикнула из залы Ровенна. — До завтра!

— Сладких снов! — напутствовала их Матушка. — Весь, запри двери!

Ставни уже были закрыты. Поэтому оборотень задвинул засовы и, отчаянно зевая, направился было в свой чулан, но Бруни его остановила.

— Ты хорошо справляешься, — серьезно сказал она. — Пип похвалил тебя сегодня, а это дорогого стоит. Но я хочу знать — не зовет ли тебя дорога?

Мальчишка подобрался, будто намеревался прыгнуть. В глазах вновь мелькнул страх.

— Гонишь? — вместо ответа спросил он.

И Бруни поразилась его готовности к худшему.

— Ни за что! Но хочешь ли ты сам остаться? Ведь я — человек. Не родное тебе существо!

Весь подумал и несмело улыбнулся в ответ.

— Хочу, — ответил он. — Здесь вкусно пахнет. И ты добра ко мне!

За все время пребывания в трактире он еще ни разу не назвал Бруни ни хозяйкой, ни госпожой. Скорее всего, даже угроза жизни не заставила бы его произнести эти слова по отношению к кому бы то ни было!

— Тогда давай потихоньку избавляться от бродяжьих привычек? — мягко предложила Матушка. — Негоже моему помощнику спать в чулане. Наверху есть свободная комната, хочу предложить тебе перебраться туда.

— Мне? — не поверил Весь. — Целую комнату — мне одному?

Комната когда-то была ее детской. Там стояли добротный шкаф для одежды, удобная кровать, стол и скамья, заваленная подушками. Трюмо Матушка предусмотрительно перетащила в гостиную при помощи Кая, решив, что дамское зеркало может оскорбить нежные пацанские чувства.

Бруни встала и направилась к лестнице, скрывая улыбку.

— Тебе, — не оборачиваясь, ответила она. — Тебе одному.

Кай не появлялся несколько недель. Вначале Бруни ждала его каждый вечер, засыпала с трудом, вздрагивая от каждого шороха, спала плохо, видя спутанные сны, сулящие беду. Затем рассердилась сама на себя и, стиснув зубы, выкинула из головы все мысли о возлюбленном. Только тонко пела струной тоска в душе, да тело ныло, копя неизрасходованную нежность.

Король заказывал булочки ежедневно, поэтому Ванилла перебралась в трактир, лишь на ночь отправляясь во дворец. Ее роман с Дрюней набирал обороты — шут подарил украшенный бубенцами букет из монеток, завернутых в конфетные обертки. ‘Купи себе что-нибудь этакое, красава! — посоветовал он. — Ну, конечно, когда все бумажки развернешь!’ Бумажек оказалось много — Ванилла разбиралась с ними три вечера подряд, а когда подсчитала, выяснилось, что Дрюня подарил ей сумму, достаточную для покупки нового платья, шали, туфель, и сумочки со шляпкой в придачу!

— Это серьезное заявление чувств! — воодушевилась Матушка, узнав новость. — Мужчина, готовый потратить деньги в объеме гардероба любимой женщины — достоин всяческого поощрения!

— Я поощрила! — неожиданно зарделась та.

— О! — только и сказала Бруни, ощутив нечто похожее на зависть.

Близился вечер ‘чистого’ понедельника. Нечастого дня, в который трактир закрывался на генеральную уборку, а Матушка подсчитывала прибыли, относила деньги ростовщику и составляла список тех покупок, что не нужны ежедневно. После обеда Ванилла зашла за подругой, намереваясь пригласить ее пройтись по лавкам — надо же было Старшей Королевской Булочнице как-то избавляться от кучи денег, буквально свалившейся с неба!

— Заодно посмотрим, как провожают принцессу Оридану! — тормошила она Матушку. — Ожидается Большой королевский эскорт и принц Колей на белом скакуне, безутешно машущий платком вослед возлюбленной!

— Принцесса уезжает? — удивилась Бруни.

За политикой она не следила, слухи и сплетни, щедро обсуждаемые в трактире, не слушала так же, как Пиппо не слушал дочкины с ней разговоры.

— Ну, так они обручились, — пожала плечами Ванилла. — Даже успели поругаться пару раз и посуду побить. В частности, приказал долго жить сервиз розового Крейского фарфора, украшенный позолоченными стрекозами и бабочками. Стоил, между прочим, как целый экипаж!

— Откуда такие подробности?

— Дык супница почила об голову Дрюни, — хохотнула подруга. — Впрочем, голова у него крепкая! И не только голова!

После генеральной уборки, затеянной еще до рассвета, тело ныло, как после побоев, и Бруни рассчитывала полежать, позволив себе редкую роскошь вздремнуть в дневное время. Но Ванилла была настроена решительно. В конце концов, что это за удовольствие — тратить деньги в одиночку?

Сломалась Матушка, когда подруга, перечисляя программу проводов, намекнула на первое появление на публике полка, целиком состоящего из оборотней.

— Да никто ничего об этом не знал, — пояснила она на вопрос Бруни, достающей из шкафа выходное зеленое платьишко и белую ажурную накидку, связанную крючком еще матушкой. — Видать, приказ от короля был, помалкивать. А аккурат вчера зашептали во всех углах. Охота посмотреть, как оборотни в мундирах смотреться будут!