Зорич

Протягивая брату руку, Зорич подумал не в первый раз: «Как мы похожи. Странно, ведь матери разные. Может, это оттого, что они сёстры». Сев на стул, он окинул взглядом стол и оторопел. В центре большая вычурная посудина, рядом притулился цветного стекла с позолотой графин, тарелки с вензелями, ножи и вилки, похоже, из серебра.

— Что это, Анна? — вырвалось у него.

— Это подарок Александра! — заулыбалась та.

У есаула сошлись брови, дёрнулась щека. Он кинул на жену испепеляющий взгляд.

— Ну что ты, милый… — побледнела та.

«И в самом деле, что это на меня нашло? — опомнился Евгений Иванович. — Надо привыкать к роли бедного родственника».

— И в самом деле, — проговорил он вслух. — Прости, Аннушка.

У неё жалко искривилось лицо, глаза наполнились слезами, но сдержалась, с виноватой улыбкой взглянула на Станислава. Тот сидел с замкнутым лицом, глядел в тарелку.

«Чёрт бы меня подрал!» — озлился Евгений Иванович и наполнил рюмки. Потихоньку тягостная атмосфера развеялась. Евгений Иванович с аппетитом ел, нахваливал кулинарные способности жены, призывая в союзники брата. Тот с готовностью поддержал игру, и к концу ужина на бледных щеках Анны заиграл румянец. Пришло время убирать со стола. Стас предложил свои услуги, а перед тем, вспомнив, достал из кармана и подал есаулу квадратик бумаги:

— Письмо от Александра.

Есаул уловил тонкий аромат духов графини. «Странно!» — подумал он. Александр красиво, с завитушками, писал: «Здоровья тебе, брат! Дату отъезда считаю днями. Доверился Муру. Мне рекомендовали его как человека надёжного и смелого. Посмотрим, так ли это. В детали он, конечно, не посвящён. Довольствуем его сказкой. Хочу сказать тебе вот что: после той случайной встречи с нами Жлуктов — всюду. Похоже, он что-то подозревает. Не более того, но всё же с недельку, если можно, побыл бы ты с ним рядом, чтобы он не выкинул чего-нибудь резкого. И вот ещё что. Астафьев благодарит тебя и говорит, что в той бойне на руднике его люди не замешаны. Если захочешь его видеть — через шеф-повара в „Шевалье“. Очень надеюсь вернуться через пару месяцев, но не сюда — в столицу. Обнимаю тебя, Анну и, дай бог, не одного моего будущего крестника.

Аннушка, убрав со стола, пожелала покойной ночи и ушла в спальню. Стас, растянувшись на диване, погрузился в бесшумный сон здорового человека. А есаул, наполнив рюмку, затушив лампу, думая ни о чём, долго сидел за столом, глядя в темноту за окном, вслушиваясь в монотонный шум дождя, заглушаемый вдруг яростными порывами ветра.

* * *

— Жлуктову нужна помощь твоих казаков, — начал было Корф.

— Что?! — взвился есаул.

— Не горячись, Евгений Иванович. Он заручился поддержкой городского головы. Сам-то он никогда бы не решился на такое. Догадывается, должно быть, о твоей «любви» к его ремеслу. Не пойму только, что за дело у него к тебе и при чём здесь градоначальник.

— Он здесь?

— Наверху.

Когда Жлуктов вошёл в кабинет, там был один Зорич, который, перебирая бумаги, молча кивнул головой.

— Дело у меня к тебе, есаул. Хочу наведаться на «Элизабет». Своих не беру. Обговорим с тобой потом всё, поквитаемся.

— Когда едем?

— Сейчас.

Евгений Иванович встал, подошёл к окну, высунулся наружу:

— Фрол Иванович!

Из дверей сарая напротив, через двор, с какой-то упряжью в руках вышел Фрол.

— Собирай казаков. Выезжаем!

Потянулись строем. Жлуктов ехал молча. У проходной порта полицейский офицер, козырнув, не задавая вопросов, махнул рукой:

— Отворяй!

Подъезжая к месту стоянки «Элизабет», Жлуктов, громко выругавшись, стегнув лошадь, поскакал вперёд. Евгений Иванович удивлённо смотрел ему вслед. Через два десятка шагов Жлуктов повернул назад. Подъехав, со злобой процедил:

— Смотался! Ничего, мерзавец, догоним!

У полицейского на проходной, чуть приостановившись, рявкнул:

— «Элизабет» — давно?

Тот задумался.

— Ну?! — вздыбил лошадь Жлуктов.

— Где-то с полчаса тому.

— Едем! — махнул плёткой Жлуктов. — Вдоль берега здесь фарватер.

Помчались вскачь. Съехав с дороги, увидели скрытую холмами «Элизабет», неподвижно стоявшую на расстоянии несколько сотен саженей от берега. Её труба исторгала клубы чёрного дыма. На кромке воды стоял хорошо различимый автомобиль. А на полпути между ним и судном мелькала на волнах лодка. Жлуктов издал хриплый рык и с силой ударил хлыстом лошадь. Помчались за ним, не очень торопясь, и есаул с казаками. Подъехали к машине, когда Жлуктов, загнав лошадь по грудь в воду, палил из нагана в сторону лодки. Ветер доносил обрывки его диких воплей.

— Есаул! — кричал он. — Казаки! Стреляйте, я приказываю вам!

А казаки, обступив автомобиль, с интересом разглядывали его.

— Есаул! — срываясь на визг, Жлуктов, безжалостно стегая лошадь, поравнялся с Евгением Ивановичем. — Стреляй! Что же ты?!

Есаул, не глядя на Жлуктова, процедил сквозь зубы:

— Орать будешь знаешь на кого, сукин ты сын?!

— Ты… Ты… — бессвязно захрипел Жлуктов, направляя ствол на есаула.