Зорич

— Жлуктов прибыл, — плюхаясь на диван, сказал Корф. — Прихватил с собой своих головорезов, непонятно зачем. А пограничников пока нет. Спешить не будем. Пусть Жлуктов в коридоре потопчется.

Перекинул ногу на ногу, переплёл пальцы рук, положил на колено и, посмотрев на Евгения Ивановича, спросил задумчиво:

— Как могло такое случиться, есаул? «Своя своих не узнаша»? Палили друг в друга полчаса. Хорошо хоть, ранениями обошлось. По горячим следам сослались на рельеф, да и сумерки, мол, помешали. Да и погода была не на руку. Мокрый снег, дождь и всё такое. А те ушли. И ладно только бы верховые, так ведь и брички были! Следы остались. Неслыханная наглость! Впервые, говорят, здесь такое.

Зорич откинулся на спинку стула:

— Думаешь, сговор? Дали уйти?

Корф покачал головой, развёл руками. Ответить помешал дежурный по управлению:

— Здрав жел, Евгений Иванович! — скороговоркой — и Корфу: — Исидор Игнатьевич, пограничники прибыли.

Напротив дверей стояли, перегородив коридор, трое жлуктовцев. «Ну и рожи! — усмехнулся Зорич. — Точно головорезы». Один, покрупнее, цыганистый, с наглыми глазами, заметив усмешку, зло прищурившись, сделал шаг к есаулу. Евгений Иванович, остановившись, положил руку на кобуру. Наглеца за рукав оттянули к стене его сотоварищи. «Ясно, зачем вас взяли с собой», — подумал есаул и пошёл следом за Исидором Игнатьевичем. Тот, похоже, видел всё, но взглянув в лицо есаула, отрицательно качнул головой и не сказал ни слова.

Офицер пограничной стражи с римским профилем крупного барского лица, положив планшет на стол, с брезгливой гримасой отодвинул стул от Жлуктова. Сел напротив Корфа. Тот, подавив смех, подумал: «Да уж, точно, гусь свинье не товарищ! Быстро ты разобрался, что к чему. Чувствуется порода!»

Жлуктова передёрнуло, но, покосившись в сторону Корфа, он сдержался. Сделал вид, что ничего не заметил.

— Итак, господа, ваши версии. Прошу вас, Владимир Андреевич.

Жлуктов подтолкнул в сторону Корфа пару листков:

— Я всё подробно изложил в докладной записке, но могу повторить со всеми подробностями. Мои люди патрулировали вверенный им участок территории севернее деревни Ерино. Заметили группу верховых и стали преследовать их. Перейдя глубокий овраг и выйдя на противоположный гребень, были обстреляны со спины группой неизвестных. Темнело, дождь пошёл со снегом. Ничего нельзя было разглядеть. Когда закончилась стрельба с той стороны оврага, мои перешли на ту сторону и обнаружили стрелявших. Их было пятеро. Пограничники. Трое раненых, и у нас двое. Не тяжёлые. Оказали помощь. Вот и всё.

Жлуктов, набычившись, ждал реакции Корфа. Исидор Игнатьевич выдержал паузу, постукивая пальцами по столу, и обратился к пограничнику:

— Я слушаю вас, Ипполит Николаевич.

— В этом рапорте, — стражник подвинул в сторону Исидора Игнатьевича тонкую папку, — со всеми подробностями описание происшедшего события ротмистром Ивановым, который находится сейчас на излечении в нашем госпитале. Лично мне, Исидор Игнатьевич, добавить нечего.

— Ну что ж, господа, — Корф, раскрыв папку стражника, положил туда листки Жлуктова, — благодарю вас. По случившемуся будет произведено тщательное расследование, будут сделаны выводы, которые по окончании следствия будут сообщены вам.

Офицеры, раскланявшись (стражник — лёгким поклоном импозантной головы, а Жлуктов — злым кивком), двинулись к двери. Есаул стремительно кинулся следом, но его остановил голос Корфа:

— Евгений Иванович, не спешите, прошу вас. У меня к вам дело.

— Ты что надумал?! — едва за Жлуктовым закрылась дверь, разошёлся Корф. — Их трое. Знаю, — заметил ухмылку Корф, — тебя это не остановит, а это тебе надо?! Руки марать об этих висельников. Да и о наследнике уже надо думать. Пелёнки припасать! — поостынув, заулыбался Корф. — Сядь-ка. Надо эту историю как следует обмозговать. Мы думаем, что это контрабанда, а вдруг нет? Вдруг это золото? Надо это Ерино по брёвнышку разобрать! Вряд ли они издалека, да ещё и по такой погоде! А Жлуктов их прикрывал, уж это точно! Надо его от этого района оттянуть через его руководство, через генерала Рябова. Что-нибудь придумаем! Надо срочно и только своими людьми! Вот этим и займёмся, а не какими-то глупостями! — шутливо погрозил пальцем Корф.

* * *

К утру потеплело, снегопад сменился ленивым мелким дождичком. Небольшой отряд цепочкой по двое двинулся из города. Казаки, натянув папахи по уши, плотно закутавшись в бурки, досыпали в сёдлах, а Исидор Игнатьевич уютно устроился в повозке, закрытой тентом, нагруженной запасом провизии и фуражом. Проехав домишки окраины, выбрались в поле, покрытое пологом тёмно-серых слоистых туч. Оно тянулось, навевая тоску своей давящей безысходностью, так далеко, пока видел глаз, лишь кое-где разбавляя однообразие кронами ещё не сбросивших листву редких деревьев.

Лишённый сантиментов хозяина Кисмет, должно быть, переполненный новизной впечатлений и избытком жизненных сил, яростно грыз удила, фыркал, встряхивая гривой, выгибал шею дугой. То шёл боком, то приплясывал на месте, разбрасывая ошмётки грязи по сторонам.